В этом городе странном, в вагоне, забитом народом
Я качусь по законам мирского, людского бытья.
Я, как все, в этой жизни иду, очарованный странник
Каждый день, как ступень, по тропе, что ведёт в никуда.
Я хотел бы пропеть эту песню без нот и без пауз,
Прохрипеть, прорычать, простонать, прокричать до конца,
Но в груди только ветер качает деревья дубравы,
А на горло легла, как печать, немоты пелена.
Я хотел станцевать, но завязли в болоте вдруг звуки,
Заиграть на гитаре, но замерла камнем струна.
Моя стрелка часов вдруг застыла от мертвенной скуки.
Кто-то запер снаружи меня в моём сне на засов.
Закричали вороны, заухали дико так совы,
И никто не пришёл отворить на безумный мой зов.
Тихо Смерть прошептала: «Я здесь, я с тобой, в изголовьи.
Ты не будешь один, дорогой, когда рядом я есть».
Где-то падали слёзы, грозою звучали рыданья,
Но пустынно-сухими остались наутро глаза.
Я у Смерти просил: «Уведи, ты, в страну избавленья,
Но она почему-то сказала мне просто: «Нельзя».
Обвенчался со Смертью я, милые, милые други.
С той поры неразлучна со мною она.
Не встречал никогда я вернее подруги,
По пятам, бледной тенью, со мною всегда.