Единственное, неприкосновенное начало,
Прочтение давно любимых строк,
Душа моя покоя век не знала,
И жизнь мне длит лишь пуля, да курок.
Но я узнал, что есть на свете книга
С которой можно смело в ад шагать,
Там между Тьмой и Светом грязную интригу
Смог автор в ленты-цепи увязать.
Прекрасный дьявол, шут с ухмылкой глупой,
Слуга клыкастый, рыцарь без души,
Ввергают видом и улыбкой в ступор,
И могут мир лишь мыслью сокрушить.
А им препятствует несметная орава,
Где нет ни вожака,ни пастуха,
Им скажут "Жрать!", они воскликнут "Слава!",
А остальное ерунда, труха.
И вот, страницы птицей пролетают,
Над ними плачет бедная душа,
И слезы проливаются и тают...
И тают, тают, тают не спеша.
Простите, я плохой рассказчик,
И память автора наверно оскорбил,
Найди в своей душе ничтожный зальчик,
И спрячься там, я так и поступил.
Прочтя Булгакова я был на грани срыва,
Не зная, что есть рай, что ад.
Спи, гений, мы умрем красиво,
А рукописи все же не горят.