1.
ожидание трагической развязки медленно приучает
плотно повязанных в жизни борцовские петли
к неизбежности расставания с утренним чаем,
дневным фаст-фудом, тренажёрами Kettler
(три раза в неделю - для укрепления пресса),
с родными и близкими, девочками на одну ночь,
с который год недописанной пьесой,
с грязным подъездом, в котором всегда темно…
2.
неизбежность назначает себя реальностью,
рисует угасание жизни жирным крестом
на портрете - кровью, не до оригинальности:
кто-то смотрит на нас в перископ
с розовыми и бордовыми линзами -
и взглядом окрашивает в те же тона,
перекатывая на языке: Мона Лиза,
Андрей Рублёв, древние племена…
3.
иногда кажется, что нет иного призвания
у достигших половоперезрелости по имени «мудрость» -
кроме как таять в изящное умирание,
достойное стать поэмой или безбогой сутрой…
наутро можно составить теоретическое обоснование
цепочки событий, наливших форму похмелья;
но если боль стала синонимом знания -
пора избавиться от обоих и стать собою-бесцельным.