В некотором царстве,
В советском государстве,
На советский, на престол,
Царь Никита наш взошел.
Был царём он очень важным,
Добрым, смелым и отважным,
Свой народ любил он чутко:
Закормил горохом жутко.
И за царскую любовь
Бил народ ему челом:
«Царь наш, батюшка, родной,
Мясо дёшево порой.
Сделай милость для народа:
Подыми ты, ради бога,
Цену мяса для страны,
И за просьбу нас прости».
Долго царь не соглашался,
Что есть сил он упирался,
Но, измученный народом,
Согласился с уговором.
Царь боярам сокрушался:
«Наш народ совсем зажрался,
Мясо есть уж не хотят,
Ливер, подлые, хотят».
Все бояре пали ниц,
И с глубоким умиленьем
Говорят царю смиренно:
«Вся советская страна,
Богу молит за царя».
Знает каждый идиот,
Как он любит свой народ.
«Быть бояре по сему,
Осчастливлю я страну,
И издам стране указ-
Для народа мой наказ».
Утром первого июня
Ликовала вся страна
И друг друга поздравляла
С царской милостью она.
Письма слал царю народ:
Он просил ещё забот.
Все бояре поздравляли,
Ручку нежно целовали,
За любимого царя
Кубки пили все до дна.
Вдруг в разгар веселья с Дона
Прилетела весть погрома.
Верный царский подхалим
Квасов твёрдо доносил:
«В Новом городе Черкасске
Бунт подняли антицарский,
Подлый люд работу бросил,
На цеха замок набросил,
Имя царское поносит,
За работу денег просит.
Ливер им не по нутру,
Мясо просит, колбасу,
Лозунг бросили в толпу:
Мол, царя на колбасу».
Долго слушал царь-отец
Из Ростова сей навет,
«Ах, меня на колбасу!
Я им, подлым, покажу,
В кровь им морду расшибу.
Где мой верный воевода?
Он царю всегда опора,
Всех врагов он сокрушит,
И в беде мне пособит».
Из-за спин бояр московских
Воевода шёл придворный.
Грудь сверкает орденами
За победы над врагами.
-«Слышал, верный воевода,
Как царя поносят скверно?
Город нужно окружить,
И ослушников схватить!»
-«Мы для нашего царя,
Арестуем небеса,
За тебя в огонь и в воду
Мы пойдём без разговору.
Я бегу отдать приказ,
Чтобы выполнить наказ,
Покараем мы врагов,
Город быстро мы возьмём».
Царь вдруг резко подскочил:
-«Что-то я не вижу главных сил?
Как с врагами разобраться
Без опричников отважных»?
Вдруг царю на ухо тихо- тихо:
-«Не шуми, отец родной,
Хоть не видно нас порой,
Мы в работе день-деньской,
Наши люди все в работе,
Мы давно в толпе рабочих,
Всех любителей мясца,
Всех хулителей царя,
Всех изловим мы врагов,
И дадим им батогов».
-«Что же ты молчал, Малюта?
Ох, и подлая ты штука,
Ну да ладно, шут с тобой.
Ночью город оцепить
И врагов всех изловить».
Ты прости меня, читатель,
Но давай с тобой вдвоём,
Пронесёмся над землёй,
Посетим столицу Дона.
Только чур, мы осторожно,
Притаимся за кустом,
И посмотрим что почём.
Что за чёрт!
Из тёмной ночи
Рать ступает осторожно
Так, как будто бы война
И чужая то страна.
Вдруг напротив, у ворот,
Встал проклятый воронок.
Люди в штатском подбежали,
В двери громко застучали,
Люди в страхе отворяли,
Их опричники хватали,
И тогда от родного очага
Уводили навсегда
Веру в нашего царя.
Страх сковал мои все члены,
И у страшного куста пролежал я до утра,
Думал я, что всё, конец,
Победил нас царь - подлец.
Рад я, милые друзья,
Что ошибся я тогда.
Страх не ведал мой народ,
Он боролся, шёл вперёд.
И рабочие тогда прямо шли
На стан врага.
Гордость Дона – НЭВЗ тогда
Вёл рабочих до конца.
Знамя красное несли –
Символ воли и борьбы.
Жизнь тяжёлая сплотила,
И надежда вдохновила,
Что услышит царь народ
И навстречу шаг шагнёт.
Но надежды были тщетны:
Царь огнём рабочих встретил,
Он в Москве нажал курок,
И опричники с умом поливали их огнём.
Смерть неслась под облаками,
И с улыбкой выбирала
Жертву новую себе,
Семьи мигом разрушала,
И в усладу палачей
Смерть венчала трон царей.
С той поры минули годы,
И царя того нет боле,
Власть он выпустил из рук,
Ну а слуги тут как тут,
Власть мгновенно поделили,
Трон другому подарили.
Ну а старому царю дачу дали-
«На, живи.
Только ты сиди смиренно,
И не «квакай» по вселенной,
Будешь сказки ты писать-
Мы по шапке можем дать».
Бывший царь наш ждал расправы:
Многих знал, кто бы в опале,
Знал опричников крутых,
И на даче он притих.
Вскоре умер царь Никита,
Похоронен был он тихо,
И на кладбище лежит,
Приходите навестить.
Ну а тех, кого убили,
Тайно ночью всех зарыли.
На заброшенном погосте
Долго их лежали кости.
Лишь теперь, спустя года,
Знаем мы их имена,
И теперь уж, не таясь,
Поминаем их, крестясь!