Читая М.А.Булгакова (цикл акростихов)
В этом цикле есть одна особенность – в отличии от обычного акростиха, в котором читаются, как слово или фраза, первые буквы строк, в этом акроцикле читаются и последние буквы строк, т.е. сначала первые, а потом последние буквы строк в каждом стихотворении. К примеру, в первом стихотворении по первым буквам строк складывается: «Михаил Аф. Булгаков», по последним буквам: «Мастер и Маргарита». Со второго акростиха подобным образом - начало романа «Мастер и Маргарита». Если этого не знать, результат может показаться корявым, у кого-то появиться желание редактировать (или просто отбросить в сторону данное произведение), но рамки задачи, как сами теперь понимаете, были очень узкими.
1. Каифа в саду Пилата.
Магнолии в саду весеннем…
Их тень сейчас мне так нужна.
Холодный дождь, ветра лишь снились,
А тут пустынь рассвет, закат.
И ниже там фонтан в беседке –
Ленивый и уснувший мир.
А за стеной дома, как клетки,
Фатальный храм, гора за ним.
Бежит туда, к горе, дорога.
Уж завершен ненужный спор.
Лгуну так спор был этот дорог.
Гора же ждет. Лгуну пора.
Астролог прав – наступит вечер,
Корыстный раб закончит дни.
О, как нелеп его был лепет
Вблизи конца, уже у дна.
2. Пилат.
О, боги! О, всесильный Арес!
Дворец притих. Уж скоро казнь.
Небесный суд готов уж к каре,
Аида мир увидит раб.
Журчанье струй фонтана, пальмы…
Домой скорей – чтоб римский кров
И странный нрав, и боль Востока
Водой морской с ладоней смыл.
Еще лишь день терпеть коварство.
Совет мне дай, мой верный страж.
Напрасно пью опять лекарства –
Обман не смыть. Сильнее жар.
Юпитер гнев свой шлет и горек
Веселый март, и ид его
Часы черны. И день так долог.
А боги ждут. Но ждут кого?
3. Смерть Иешуа.
Завеса туч и нет просвета,
А в свитке лет, в конце, печать.
Как ждал ответ Ахилла Гектор,
(А он сильней богов - почти)
Теперь, жилец, ищу ответа,
А Смерть несет ворон на пир.
Взамен плаща одна лишь ветошь-
Монетный звон, палач, копи.
Огонь небес зовет голодных
Скакать средь туч. Земле - потоп.
Кентурион весь день, как мытарь,
Вокруг столбов ходил в поту,
Ему Пилат - как бог. О, город!
Но вот уже пуста гора,
Аккорд конца- собрал все в ворох
Последний у столбов арап.
4. Левий Матвей.
Остаток дней он был намерен,
Язык сковав, терпеть клыки
Врагов его. Он был уверен:
Изгнанье же не на века.
Лиловый плащ, когда цвет лип
Из-под ресниц ветвей в ненастье
Слетает вниз - ветров верлибр,
Другие дни увидел, счастлив.
Вернулся свет, и стихли волны.
А счет закрыт, и не вини
Героя, что упал без воли:
Река веков не смыла вниз.
Апрель другой пришел. Оставлен
Жестокий мир, без счастья дни -
Добро и свет в чертогах дальних,
Аврора там глядит в окно.
5. Кентурион Марк.
Дождь все сильней и гром ужасен,
Еще грозней у Зевса лик.
Темно, и день похож на сажу,
И места нет его огню.
И вниз с горы летит потоп,
Войска скользят - размокла глина:
Латинцев и природы спор,
Еще столбы и взгляды в спину.
Трибун - судья разбойных судеб
Назад ушел. Дворец, сады
Ютились там, где зерна бросил
Юпитер, но ведь был Содом.
Сирийцы у Ершалаима
Едва видны. Как будто Нил
Разлился здесь, когда в пустыне
Египет вдруг услышал стон.
6. Воланд.
Как медленно текут минуты.
Опять среди своих повес,
Готовых жить, но главный минус –
Они мертвы уж семь веков.
Рассвет. Мое же сердце пусто.
Оно, как ночь, не ждет зарю.
Слышна уже расплаты поступь –
Туда, где гром, направлен взор.
Авроры лик светлей, но смерти
Узор плетет Геката – роль
Печальная, а Солнце черти
Инкогнито прогонят прочь.
Тогда вернет гость Маргаритин
Алхимика пера и ту
Надежду, что осталась болью.
Любовь тогда сыграют туш.
7. Мастер.
Лесок, река, Стравинский – лекарь,
Январь, апрель – да не Перу.
Пришел рассвет, мой добрый лирик.
Уйду. Сейчас дадут пюре.
Печальный дом молчит, а муза
Избито ждет в углу, и тень
Решеток на нее упала.
(О, больше дней не будет тех.)
Жилище же теперь не пусто –
Конферансье, какой-то хор.
О, знаю, все не так-то просто!..
Меж тем светло. И день хорош!
Не просто так… И чувство ново.
Еще и ночь не скроет кров,
Свеча любви порвет оковы,
Веселый смех покинет гроб.
8. Маргарита.
Рассвет. Она спешит на помощь.
Избранника же ждет тюрьма.
Три месяца. Чтоб он не помнил
Окно, сирень и двор в тени.
Могильным стал ее вдруг голос,
Лишь только весть ей бог принес.
Искать его средь миллионов? –
Цейтнот, «Верни!» - кричать стене.
Еще один день пытки умер,
Ему вослед апрель зачах.
Гадает, и в упрямой думе
Один лишь он из часа в час.
Печальный сон ее тревожит,
Орфея грусть в ее душе.
Магический же чей-то голос
Ей шепчет, что его вернут.
9. Под Москвой (Бездомный).
Весенний день и свеж, и легок,
Едва лишь дождь и гром прошли;
Но счастье там – где царство инков,
Наивный вождь, нездешний клич.
И там, где ждут огни на Пресне,
Художники – Арбат, из нор
Река людей. А здесь вид пресен –
Аббатский вид, леска пятно.
Забытый дом – как лист средь бури
(Маг знал о нем), московских гор
Едва видны черты и хмуро
Река течет, сгибаясь в рог.
Однако чей же взгляд несчастно
Волнует сон уставших ив?
О, кто ты, гость? Тебе напрасно
Читает ночь: «Усни, усни…»
10. Римский.
Он убежал от зла и боли,
Печаль храня. Из-за кулис
Развязка больше не тревожит,
Актер на время вне игры.
Вдогонку демоны кричали;
Его преследовал их мир.
Вот утро – и бессильны чары,
Теперь их магия – мираж.
О, слава петухам, Авроре!
Разбойники вдали и вновь
Обилье мира, неба прорва
И марш счастливой жизни лет.
Прощай же, варьете столицы,
Лови других в свои крючки.
Его не тронут лапы бесов,
Чертей кровавые сачки.
2003г.