I
Традициям доверенный любовью,
К каким себя высотам ни готовь,
Провинция засасывает с кровью,
Провинция высасывает кровь.
Я тщетно умолял: "Летите с миром!" –
Не замечая хлеб и молоко,
Ночные тихокрылые вампиры
Свою работу делали легко.
А днём, от удивленья каменея,
Я разгляжу сквозь воздуха пласты
Две точки на твоей точёной шее
И вдруг скажу: "Неужто даже ты?"...
II
Железный соловей поёт в неволе редко:
То камешки сочти, то кончился завод,
От светскости твоей осталась только Светка,
И та, гляди, почти без матери растёт.
Былое теребя, с отчаянием споря,
В безумие скользя сквозь розовую гладь,
Лелею про себя безудержное горе,
Которое нельзя ни бросить, ни отдать.
III
В углу цветы, как некогда, упрямы,
За тридцать лет не спёрло их ворьё,
Не тянешь ты на роль Прекрасной Дамы
И тщетно претендуешь на неё.
Открытой грудью рвавшая оковы
Условностей, державших у земли,
Какие люди были всё готовы
Отдать тебе – да что они могли?
И снова даты разумом тираня,
Лишь удивлюсь – в который только раз?
Что я когда-то был средь этой рвани –
И что не средь неё ещё сейчас!..
IV
Привычного рабы, презрите речь мою
За мой упрямый нрав, но я сбиваюсь редко:
Безумие судьбы в еврейскую семью
Вползает, как удав в трепещущую клетку.
Жужжит веретено, пиликает струна,
Всегда открыта дверь, сквозняк веками длится,
Пора идти в кино, да бабушка больна-
И кто, скажи, теперь посмеет веселиться?
Безбрежный мир у ног, но он совсем чужой,
И не средь райских кущ печаль тебя застанет,
Над нами мудрый Б-г кивает головой,
Но он не всемогущ и постоянно занят.
Египетская тьма не ведает границ,
Последнее "прости" дотянем до восхода,
И не сойти с ума от выцветших ресниц,
И некуда уйти, и значит, нет исхода.
1 апреля 2000.