...я стою у окна,
всматриваюсь
в точки и толпы,
в пунктиры и потоки
спешащих куда-то людей,
несущихся куда-то машин, –
почему при этом возникает
ощущение рассматривания муравейника? –
и пытаюсь понять,
что связывает меня
с тем,
кто сказал первым,
и с теми,
что на протяжении веков
повторяли –
или повторялись, сами не ведая того –
вслед за ним (и за ними) то,
что не идёт сейчас
из моей головы:
"всё суета сует
и всяческая
суета"?
Были ли они
так же
отстранённы?
Или так же
ленивы?
Или такой
бессмысленной
казалась им эта суета,
не ведущая никуда,
кроме как
в ещё большую суету,
что участвовать в ней
им казалось
ещё более
бессмысленным, –
и...
всё?..
А если – да? –
и – всё,
и никаких
потусторонних знаний,
никаких
прозрений, –
просто уход
от
очевидной бессмысленности –
даже без
ориентира
в виде надежды
на
существование Высшего
Смысла?
А если и правда –
всё
так
просто,
как вариант бритвы Оккама, –
отсечь себя от лишнего,
лишнее – от себя,
и остаться
пусть неизвестно с
чем,
но хотя бы без
того,
что известно, но
интереса вызывает меньше,
чем рассматривание
муравейника,
недоумения – больше,
и к тому же ещё
утомляет своей очевидной бессмысленностью?
...А за окном машины,
люди – спешащие, идущие,
бредущие куда-то,
люди,
выгуливающие своих собак,
собаки,
выгуливающие своих людей, –
о чём думают они на прогулке? –
неподвижные (почему-то)
деревья,
спичечные муравейники-коробки,
частью
опустевшие
и вздремнувшие в ожидании
своих постояльцев,
частью
скрывающие внутри себя
суету, но всё равно
почему-то
статичные внешне;
и в одном из этих
коробков
я
смотрю в окно
и думаю.
О чём?