Вечер яркий и румяный над селом садился
Я напялил батник рваный, нехотя побрился.
Собираясь в клуб колхозный хряпнул водки литра два,
Захотелось бабу слезно, закружилась голова.
В клубе дым, народу много, танцы, шарканье копыт,
Кто-то в вальсе стырил ногу у того, что инвалид,
Он ниче, такой же парень, даром ногу потерял,
Подхватил он с пола камень…, тут же ногу я отдал.
Снова вальс, потом мазурка, а за не мордобой,
Забубенил Вальке Шурка в щель, что прозвана манд-й.
Продолжалося гулянье до утра, потом домой,
Вальке сунул на прощанье и калека молодой.
Без ноги еще сподручней – не мешается она,
Засадил он ей получше, чтоб протез достал до дна,
Утром в клубном туалете я увидел на полу,
Вальку в полном марафете и протез забит в дыру.
То калека сладострастный извращения вкусив,
Сунул в рот и рот зубастый лязгнул, членом закусив.
Ахнул разом наш калека, молодой наш инвалид:
Был похож на человека, а теперь он словно жид.
Благо хоть мотня на месте, остальное ерунда,
Он протез на этом месте вскоре сделал без труда.