Не средство движения - роскошь она.
Была образ жизни, идея и идол.
В музее. Тяжёлой обидой пьяна.
В ней бьётся и плачет большая обида.
Когда-то Бугатти награды брала,
Она вызывала восторги элиты
Абрисом капота, изгибом крыла.
Считать не привыкшая мили и литры,
Летела как птица в любви и делах,
Пусть скорость тогда была вовсе иною.
Убогие Форд, Мерседес, Кадиллак
Тогда за её оставались спиною.
Последняя сказка излома времён,
Красивей, дороже и этих и тех, но
Сменяющий век был уже заклеймён
Бездушным, бесчувственным временем техно.
Уже не хотели, уже не могли...
И вот, она стала внезапно старинной.
И вот, обращаются к ней Жигули,
Привычно стоящие перед витриной:
"Стоишь, Золотая Бугатти, мертва.
Музей - та же свалка, кто дорог для кладбищ.
Не чудо, стоишь, экспонат номер два.
Стоишь и обиду в самой себе гладишь.
Не хочешь стоять извлечённой из действ,
Но страшно вернуться на быстрые мили?
Что ты потеряешь? Ведь ты уже здесь!
Смирилась, что крылья тебе подломили?
А я просто мёртвый железа кусок.
В бездушное время - бездушные вещи.
Мой пройденный путь не настолько высок.
Мы лишь отражаем пути человечьи."
Ответа не слышно. Бугатти молчит.
Она в тишине заблудилась витринной.
Не дрогнут в замке зажиганья ключи
У птицы, что сделалась мёртвой одриной.
И вдруг отвечает: - "Желаешь - глазей.
Но сам ты на два колеса в катафалке.
Мне свалкою служит богатый музей.
А ты и при жизни пригоден для свалки"