Я помню эти чудесный дни, когда мы смеялись. Весь мир трясся от этого смеха и пугливо разбегался в стороны, теряя всю свою непомерную серьёзность, смертоносную важность, болезненную запутанность и нарочитую глубину. Он расступался перед нами, как перед Моисеем расступались воды, а мы смеялись. Так, как никогда не смеялся никто. И этот смех был всем.
А затем он задал этот глупый вопрос... Я знаю, именно в том и была ошибка! Никогда не задавайтесь подобных вопросов:
- А тебе не страшно?
... Магнитофон жадно мнёт плёнку. Музыка? Нет. Плотоядное урчание хаоса!...
- Мы ведь совсем одни остаемся? Тебе не страшно?
... Люди в кирзовых сапогах строем идут по тщетно пытающейся ускользнуть улыбке Джоконды... Вы видели такое? Храни Вас Бог!
Уже поздно было что-либо менять. Тут даже не требовалось ответа на вопрос, потому что всё, раз и навсегда, было кончено. Мы НЕ смеялись. А это значит, что Моисей никого не спас - воды сомкнулись и потекли туда, куда каждый смотрящий наказывал им течь. Мир объял нас. Точнее НАС больше не было - мы были настолько далеки друг от друга, что не имели смысла никакие слова о близости. Да, я мог тронуть рукой или обнять его тело, он, как и прежде, мог смотреть в мои глаза. Но мир ОБЪЯЛ каждого из нас, разведя нашкодивших детей по углам, к их личным страданиям, страхам, заблуждениям, безумию бессонных ночей, душащему жару мыслей, бесконечным кругам, налипшим и присвоенным ярлыкам, привычкам... Словом, ко всему тому настолько разделяющему двоих, чему не в силах препятствовать никакая сила притяжения. Любовь? Страсть? Ненависть? Дружба? Сие временные вспышки, иллюзии, попытки, короткие дурманящие визиты в НЕОДИНОЧЕСТВО. Но они проходят, всегда проходят... Потому что нас уводит наше ЛИЧНОЕ. Оно хочет, чтобы о нём думали. И оно нас медленно убивает.
Теперь оно убивает его. Теперь оно убивает меня.
- Мне нужно подумать!
...
Мой забытый голос прорезался из глубины с пыльным хрипом:
- ТЕБЕ? Гони эти позывы, боже! Мы же всегда думали ВМЕСТЕ!
Жалкая попытка...
- Нет.. Погоди... Ты не понимаешь! Это моё. Я сам должен разобраться. Я должен всё исправить.
Это был конец. Не стоило и пытаться. Теперь он больше меня не услышит. Как и я его. Он будет до сумасшествия разбираться в себе, а я - в себе... Но эти дороги уведут нас прочь друг от друга, хотя мы будем думать, что следуем путём сближения. Полюби ближнего своего как самого себя... Не полюбишь себя - не полюбишь ближнего... А ты никогда не полюбишь себя, потому что не умеешь и не у кого учиться.
У него теперь СВОЁ. Я - это чужой.
... Много времени прошло. Я видел его несколько раз. Он, конечно, очень много думает, как и я. Когда мы встречаемся, он улыбается и жмёт мне руку. А затем в его глазах появляется эта дикая грусть, грусть всего мира, эта мука... Он не говорит, но я знаю - он также точно не спит ночами и в его сердце, словно вселенная, всё расширяется и расширяется эта непомерная БОЛЬ.
Что я могу теперь тебе ответить, мой брат?
Да, мне страшно.
И мы действительно остались совсем ОДНИ...