Пил Мамонов ежедневно,
Беспробудно, я сказал бы.
Пропивая всё на свете,
То, что в руки попадалось.
Когда он пропился напрочь,
Сразу выехал в деревню,
Чтобы дом пропить немедля,
И в бомжи вступить без взносов.
Но дом старый развалился,
И никто его не купит;
Клавдий с горя крепко зАпил,
Пропивая мебель, утварь.
Часто он в грязи валялся,
Или просто, на газоне,
Когда был особо синий,
И не мок ползти устало.
И в угаре алкогольном,
Клавдий полюбил природу,
Но не тут-то оно было,
На глазах природа гибла.
**
Жил в деревне ихой Иха,
По прозванию Колхида,
Или МАЗ, я щас не помню,
Но всей техники был мастер.
Он губил природу дико,
Разной техникой колхозной,
И ломал в лису деревья,
Оставляя в почве шрамы.
И не мок врубитца Иха,
Что сламаф простой кустарник,
Он погубит всех букашек,
Жыфших ранее пат коркой.
И что птицы, галадая,
Улетят из сил последних,
в лес, не тронутый КАМАЗом,
Где букашек многа жырных.
А Малаховка зачахнет,
Кака бычная деревня,
Из прастой глубинки русской,
Навсегда и безвозвратно.
Я вот думаю порою,
Если Иху взять за жопу,
И назначить штраф агромный,
Где возьмет лавэ он столька.
**
Да, ищё жила в деревне,
Бабушка СохА давненько.
Прямо с Клавкой по сасецтву,
Адинокая старушка.
Как-то раз она взвалила,
Тело Клавдия на плечи,
И всю ночь иво ****а;
А патом, всё чаще-чаще.
Если выпивший Мамонов,
Шевелить не мок ногами,
Бабка Соха иво снова,
На себе ****ь тащила.
Иногда он мял ей сиськи,
Кагда в память возвращался,
И пытался вдуть ей в жопу,
На что бабка, тихо млела.
И хотя в ней было 200,
Килограмм жывова веса,
Клавдий радовался встречи,
Как ребенок Дет Марозу.
Так и жил в деревне Клавдий,
Пил и трахал бабку Соху,
И накуривался тупо,
Канаплёй дикорастущей.
А ищё бывало, утром,
Часто шляясь по деревне,
Наш Мамонов видел деда,
Што-то пишущева краской.
Раз не выдержав, он с «пяткой»,
Падашол внезапно к деду,
И задал вапрос канкретный:
- Чё тот пишет на картонке?
Дед, смутился па-началу,
Но, курнув, разговорился,
И поведал Клавке тайну,
Им носимую с рожденья.
Мол, решил, когда деревне,
Весь ****ец наступит полный,
Он прибьёт к столбу табличку,
Где «Мамониха» напишет.
И что всякий прахадящий,
Мимо этой вот фанерки,
Будит знать, что здесь деревня,
Была некогда когда-то.
**
Вот такая вот бодяга,
Происходит повсеместно,
Когда разные там Ихи,
Губят русские деревни.
2001.