Он долго грелся в тёплой ванне,
Потом одел халат махровый,
Чтоб в нём разлечься на диване,
И взор потупить свой суровый.
Глаза печальны, как у пони...
Приняв на грудь «Мартини» литр,
Он вспоминал её ладони,
Её колени, бёдра, клитор...
И он, и я - червовой масти.
Свои имея недостатки,
Мы из воды по большей части,
Но что-то есть в сухом остатке.
Хотя характером суровы,
Однако свято чтим мочалок –
Любой из них всегда готовы
Закинуть пару-тройку палок.
Ищу себя в его лице я,
И нахожу его порою.
Я знаю, секс не панацея,
Но всё же я секрет открою:
У настоящего поэта
Перо большое, как оглобля,
И у него приоритета
Лишь два – поэзия и ёбля...
Хочу я стать совсем бепечным,
Сбежав от споров и баталий,
Чтоб размышлять о чём-то вечном
Вдали от женских гениталий.
Проблем глобальных не решу я,
И неглобальных, видно, тоже.
Так для чего тогда пишу я?
И сам не знаю... Ну и что же?
В моей нетленке нет гламура,
В ней только ржавое корыто,
И завтра критик скажет хмуро,
Что тема ёбли не раскрыта...