Возвращаюсь в свой Замок - и груз на плечах:
Шорох складок шершавых плаща
Между плахой и плацем в рабах-палачах
Жгутно щупальца вьются плюща
И до жути (так лжет янычар, получахл,
когда жгут) ее слов жалит рой:
«Ты прекрасен, безумия ангел, мой падший герой».
И сокровища пальцами жадными мну –
Близь смарагдов, рубиновых брызг
Всполох золота, злобы, и – пью, как вину,
Вина крови и ласк одалиск
Плоть багряную, пот, что предшествует сну….
Проклинаю луну, зяблых звезд рваный строй
И слова ее: «бедный мой, алчный, безумный герой»…
До рассвета листаю сухой манускрипт
Сыплю в чашу из черепа пепл
Но портреты средь стен, всякий шорох и скрип
Криком филина в логове ветл,
Что понятней иврита, верней, чем санскрит
Возвестят, как часов слабый бой:
«О, не мучай себя и меня, мой безумный герой!»
Я стою на ветру. Кожа стынет корой.
Стыд и страсть давят древней горой.
Но порою, лишь склеп воззияет дырой,
Слышу стон ее, плач ее, вой:
«Ты ужасен и лют, точно зверь, мой мучитель-герой!»