Весник. (ВМ. 1995).
Черес реки и притоки,
Черес лужи и ручьи,
Всадник мчит на чирипахе,
Распустифши валасЫ.
Пятый день уже несётца,
Ест и спит он на скаку,
И адин рас тока отдых,
Чирипахе дал, Тугу.*
Вёс дамой плахие вести
Всадник – старый виликан:
Што ва всей акруге месной,
Ненайти типерь уш план.
Да радных краёф дабрался, -
Разлителася малва:
Плана нет! Как жыть нам дальше?!
Эх, беда! Нам всем беда!
И за вести те плахие,
Савершыл нарот прикол,
На сабрании решыли:
Пасадить иво на кол.
Утром, тока сонце фстало,
Аглиделось лишь слехка,
Вышли все на площать «Кайфа»,
Чоп казнить там старика.
И пат гимн народный, скопом,
Усадили виликана,
На агромный кол клиновый,
Как абычнава барана.
Жопа треснула па ушы,
Зеньки вылезли на лоп,
И к лютскому абазренью,
Колик вылес черес рот.
Абарвалась жысь на этом,
Несуна плахих вестей.
Нахуй, спрашываетца, нужно
Агарчать прастых людей?
*чирипаха Тугу – падвит такой стримительный.
Весник – 2. (ГУт. 2002).
Шли пингвины ровным слоем,
Как асенние грибы,
Старшым шол нидобрый весник,
Распустившы валасЫ.
Шли ани давольно долго,
Черес реки и маря,
С вестью шли,
С недоброй вестью,
А не так вот просто зря.
И никто низнал чё будет,
Кагда весник к ним придёт,
Что недобрава он двинет,
Чем он агарчит нарот.
Чем пингвины, маза фака,
Агарчат прастых людей,
Как им дальше жыть на свете,
Как растить, кармить дитей.
Ждал нарот плахие вести,
Было так уже не раз.
Не один был кончен весник,
Как паследний пидарас.
Вон их скока в поле тлеет,
На асинавых калах,
Тока ветер пыль ганяет,
В неистлефших валасах.
Одичавшые пингвины,
Чирипахи и сланы,
Рощи все запаланили,
Ждали с весником радни.
Ждали с ним вестей радимых,
От далёких берегов,
Ат радных, и ат любимых,
Ат пингвиноф и сланоф.
Им насрать, што плана нету,
Паебать, што нет травы,
И жывут они, как суки,
Нитуды и нисюды