1
Небо неладно скроено, да и сшито некрепко.
Вероятной защитой послужат зонт или кепка.
Если оно обрушится, все останутся живы.
Скажут, подняв глаза: «Сегодня дождливо».
Так уж привыкли, что может рвануть внезапно
Гром среди ясного, а тучи идут на запах
Озона и гари, если удар прицельный.
Но лучше, пожалуй, так, чем в своей постели.
Нам ничто не грозит, пока мы отвечаем страхом
На опасность, но все же срываем с плеча рубаху,
Чтобы рану перевязать другому, читай – друг другу,
Ибо все повторяется – рана идет по кругу.
Дождь – показатель бренности неба. Вечности тоже.
Способ его коснуться. Нить между ним и кожей
Совершенно прямая. Имеющий да услышит
Скачущий пульс небес – и того, кто выше
Даже небес. Кто нам намечает раны,
Нас отправляя в жизнь, - причем не сорвать стоп-крана,
Не сказать «я останусь», сославшись на дождь и слякоть.
И только родившись, можно уже заплакать.
2
Когда молния в темя врезается жезлом божьим,
Успеваешь отметить, что пахнет паленым – спорим?
Эта молния входит в тебя, как в ножны,
А когда выходит – ты пуст изнутри и черен.
Как чужой сигаретой в шутку прожженный шарик,
Оседаешь на землю, в которой напрасно корни
Молния ищет, привыкнув к деревьям. Шпарит
Дождь по пятам – он тоже кажется черным.
Больше ведь ничего на свете не изменилось.
Ты обнаружишь это сразу, как только встанешь.
Станут глаза твои черными, как чернила,
Которыми, может быть, ты след по себе оставишь.
Будут от этих глаз матери прятать младенцев.
Ты им не объяснишь, что гроза уже миновала,
Что в той же мере зрачки принадлежат владельцу,
Как после бомбардировки на месте домов – провалы.
Ты притерпишься вскоре, что пахнет горелым мясом,
Что к утру под ногтями всегда выступает копоть,
Что до самой смерти ты не был живым ни часу.
Но когда ты умрешь, у тебя уже будет опыт.