Закат предвещает не ночь, а начало борьбы с собой,
Неуёмная пытка страданий, но на конце стола
Графин со стаканом друг другу не мстят за бой,
Выигранный мною наедине с собой с утра.
И картины спокойны. Пока не для них огни
Освещают сюжеты, как огни все города
На ладони. И сложи их цвета изнутри –
Ты увидишь не землю, а старое позавчера.
На окраине ночь. Если в центре все города
Обыкновеннее ярче, то тугая апрельская ночь
В своем цвете чернее на периферии. И прочь
Не уносимые мысли там кажутся как провода
Натянуты. Потому что безликий вор –
И тот не оставляет надежду залезть на чердак.
Да и заполночь вдруг загудевший старый мотор –
Отнюдь не попытка создать иной кавардак,
Чем тот, что здесь есть. В моём сердце. Глубже тысячи ран,
Сильнее, чем горечь – мятежнее старых морщин.
В котором нет места, увы, ни Дровосеку, ни Вам,
Ни кому из шести миллиардов женщин или мужчин.
Но закат наступает. И всё, о чём хочется спеть –
Это то, как бывает известно всё наперёд
Это то, что с тобой заставляет меня не стареть.
И, возвышаясь, взлетать и… падать и наоборот.