Дом старый, он больше – жильё,
С утра она печь затопила,
А к вечеру кончились силы,
В изношенном теле её.
Столетие за спиной,
Лежачее положенье
Так родственно завершенью,
И так предсказуем покой.
И не довязала носки…
А на пожелтевшей салфетке,
Лежат штабелями таблетки
Закованы в латы фольги.
Горит полукруг ночника,
Колышутся ветхие шторы,
И где-то в глуши коридора,
Послышался кашель замка.
И кто – то шагнул за порог,
Разя виноградным дыханьем,
И выкрикнул гулко: « Маманя!»
И тихое было: «Сынок.»
« Дай денег, пожалуйста, мам,
Мне, знаешь ли, здорово надо,
Ещё далеко до зарплаты,
Но я непременно отдам.»
«Возьми на комоде, сынок
Вон там, прямо у абажура…»
За пазуху сунул купюры,
Назад положил кошелек.
На кухню прошёл не спеша
И не зажигая там света
Терзал содержанье буфета,
И воду хлебал из ковша.
И матери стало отрадно,
Что в доме есть кто – то родной
Потом он сказал ей « ну ладно,
Пойду потихоньку, домой.»
Отцовские, острые скулы,
И волосы вьются слегка,
И где – то под сердцем резнуло
Его ледяное: «пока!»
Она его не провожала,
Уж как и не силилась встать,
Быть может, старуха устала,
А может пора умирать.
Всё прошлое кануло в лету,
А память слабей и слабей
По стенам тускнеют портреты,
Забытых на веки людей.