В старой и апшарпаной* хибарке,
Вот уже который гот,
Жыл щисливо, беззаботно,
Древний старичок – урот.
Спал на старой раскладушке,
Без пружин и полотна,
Упирался в пол горбом он,
Глядя в стену без окна.
Потому што шея набок,
Была свернута иво,
И во сне он часто ссался,
И размазывал гавно.
Утром нехотя вставал он,
Умыватца не ходил …
Завтракал дед чем придётца,
Чё в памойке находил.
Он не ел сухую пищу,
Небыло во рту зубов.
Пил из лужи он водичку,
И коктейль из комаров.
Радио совсем не слушал,
С детства был урот глухой,
Не смотрел он телевизор,
Патамушта был слепой.
Пропадал без кинескопа
Ящик «Изумрут» цветной,
И апсасывал дет кости,
Своей заячьей губой.
Иногда под настраенье,
На гитаре он играл,
И рукой своей беспалой,
Две струны перебирал.
Песни Муромова пел он,
И киркорова любил,
Хоть давно, ищё при родах,
Он язык свой проглотил.
Рос дедок гидроцефалом,
С децтва был олигофрен,
Не учился совсем в школе ..
Да и в принципе зачем?
В юности не мог ходить он,
Под трамвай попал малой.
Бросил ножки он на рельсах,
Не нести же их дамой.
Там бы мачеха и отчим,
Разарались на него.
Пришлось ножки отнести бы,
Или выбросить в окно.
Рак совсем его замучил,
И печёночный цирроз.
А однажды дет папьяне,
Чють в сугробе не замерз.
Атмарозил себе яйца,
Руки, щеки, ухо, нос.
И уже лет 40 с гаком,
Деда мучает панос.
Два инфаркта перенес он,
Даже в коме побывал.
А совсем недавно с крыши
100-этажки он упал.
Ну ничё, живой курилка,
В голове одни мечты:
Чтобы мирно жили люди,
И чтоб небыло войны!!
15.01. 1995.