Все, что росло, дышало, пело, зрело, не опасаясь завтрашнего дня,
В один прекрасный Судный День сгорело… где город был – там тлеет головня.
Разрушен храм и вырезаны падре. Мир рухнул, и, похоже, навсегда.
Зловещий штиль. Не видно ряби в кадре над замершей поверхностью пруда.
Ничто вам не напомнит о минутах последних схваток у разбитых стен.
Разгромленных, раздетых и разутых нас тащат на кресты и гонят в плен.
Костры, застенки, виселицы, колья… неистовствуют злобные враги!
Лишь в сумерках глубокого подполья сопротивленья тлеют очаги.
Когда-то разорвутся эти цепи, поднимутся народы, а пока
Лежат Христос и Ленин в братском склепе, и меч в земле ржавеет Спартака.
Не скоро запылает под ногами врагов рассвирепевшая земля,
Но ведь из искр однажды вспыхнет пламя, и все начнется с полного нуля.
Поднимется с колен восставший демос, промчится по Земле девятый вал,
И зазвучат повсюду “Венсеремос”, “Марсельский марш”, “Интернационал”!
И будет «господам» не до веселья, - их не спасут ни пули, ни штыки,
Когда и в самом мрачном подземелье Сопротивленья вспыхнут угольки!
И как они нас нынче не жалеют, так пусть не ждут пощады и от нас
В тот час, когда угли уже не тлеют, в тот пламенем объятый звездный час!
И дрогнет демоническая свора, и побежит, от ужаса визжа,
И не спасет их лапа прокурора, штыки и помощь из-за рубежа.
Пусть мы пока дымим угарным чадом, но доживет ведь кто-нибудь до дня,
Когда покончит время с этим адом при помощи священного огня!
Перевернет История страницу… Господь-то, сами знаете, суров!
И вспыхнет жарким пламенем граница враждебного и нашего миров.
Бегите же, свою спасая шкуру, с разгромленного нашего двора:
Ведь тлеющая искра может сдуру дойти и до бикфордова шнура!
А там, глядишь, и тлеющие бревна, пылая, вознесутся до небес:
Ведь в мире все достаточно условно! Сегодня ты с деньгами, завтра - без.
Сегодня – только беды и потери, и руки опустились до земли...
Разруха, смерть... и все-таки я верю в вас, тлеющие в сумраке угли.