Алексею Мурачу
Я знаю, что умру в апреле.
Чтоб вымыли уже стекло,
Чтоб чисто было и светло,
И чтоб меня ручьи отпели.
И нет чудачества в таком,
Казалось, странном предсказаньи:
О дне своем ведь каждый знает,
И каждый думает тайком.
Я вижу, словно наяву,
Тот день, картина по картине.
Хотя друзей не позову,
Но будет полон дом, как ныне.
На деревянный разворот
Натянут красную холстину.
Зайдет в передней разговор
О жизни, о стихах, о сыне.
Апрельский этот разговор
Знаком мне сотнею подобных,
Когда острее и подробней
На жизнь мы устремляем взор.
Когда прозреньем осеним
Вдруг кто-то выдохнет несмело:
«При жизни бы, а не посмертно
Друг друга надо нам ценить».
Все закивают головой,
Почуют тяжесть за плечами.
День опадет, как лист печальный.
И разойдутся все домой.
За суетою разных дел
Запамятуют эту встречу.
Задует время эти свечи,
Зажженные в мой личный день.
Как море над упавшим камнем,
Свои ладони жизнь сомкнет,
Свой неизменный круг замкнет.
Но страха нет в душе ни капли.
Лишь на одном себя ловлю –
Хочу, чтоб надо мною вечно
Ручьи устраивали вече.
Я звезды и ручьи люблю.