Счастливого полета! – сказала я и полетела. Умел ли он летать? Не знаю. Умела ли я? Не помню.
Я всегда мечтала летать с ним. Думала, как это будет: свободно… чувственно… страстно… Я парила бы над ним, или он надо мной, а, может, мы парили бы рядом. Я не знаю. Не помню. Помню только, что однажды он сказал мне:
– Давай летать вместе.
– Ты позовешь меня с собой?
– А ты полетишь, если полечу я?
– Да.
Так мы и не летали ни разу вместе. Он прилетал ко мне. Я все время летела к нему. “Будь осторожна”, – говорили мне, говорила я. Но я не слушала и летела. Падала и летела снова. Теряла из виду и летела наугад. Течение красок сносило меня, но я возвращалась на свой путь и летела к нему. Иногда я не верила, что он существует, но все равно летела. Иногда уставала и поворачивала в сторону, но, повернув, понимала, что лечу к нему.
Так, во время полета кто-то летел рядом. Иногда… Я называла его ветром.
– Ты летишь, – говорил он.
– Не знаю.
– Я знаю.
– Зачем я лечу?
– Подумай.
– К нему?
– А тебе это надо?
– Не знаю.
– Я знаю.
– Скажи.
– Твой пятый, последний принцип.
– Будь искренней?
– Будь искренней сама с собой. Ты еще помнишь его?!
– Забыла. Скажи, что мне делать.
– Не скажу.
– Ну, тогда скажи хоть что-нибудь.
– Твой полет – ожидание. Ожидание света. Помнишь, как у Гафта: “Есть у крота секрет, известный лишь ему: он вечно ищет свет, предпочитая тьму”. Разберись в себе. Чего ты хочешь? Разберись и лети.
Так было всегда.
А когда прилетал он, то всегда молчал. “Я знаю, что ты летишь ко мне, – молчал он. – Но я также знаю, что я к тебе прилетаю”. Так он молчал, потом улетал, а я все летела к нему.
Он никогда не прилетал с пустыми руками, всегда что-нибудь дарил, что-то, что я называла воспоминаниями. Их не было много, их не было мало. Они просто были. Молчаливые, как он. Иногда они говорили, и тогда я называла их слезами.
Так было всегда.
Сейчас я опять лечу. Опять к нему. Опять потеряла его из виду, но все равно лечу
Иногда я слышу музыку. Она поет: “Лети”…
Будет ли так всегда?
(1999г)