Было время славы и полета,
Но десятилетия подряд
Длилась и подземная работа,
О которой вслух не говорят.
Илья Фоняков
Поэт живёт при любом режиме,
Каждый режим погибает без поэта.
Из дневника
«Если человек не запечатлел себя в Слове, в литературе, то он не жил»,- такую мысль повсеместно распространяет издатель и писатель Юрий Кувалдин. Этим заблуждением живут многие русские начитанные люди. Особенно те, кто активно склоняется к сочинительству. А между тем ещё Александр Пушкин, наше всё, давший русскому сообществу смертельную дозу классической литературы, не уставал повторять, что литература - частное дело пишущего и читающего. Полтора столетия спустя эту мысль попытался отстоять Андрей Синявский в среде чрезмерно политизированных советских современников. Известно, что это закончилось для него судом, лагерем и вынужденным бегством за границу.
Я искренне порадовался, что минувшее литературное десятилетие как-то попыталось реабилитировать мысль о частном деле писателя и читателя в сознании капиталистической общественности. Но что-то не получается прижиться этой очевидности среди нас, потому что то и дело преобладают слухи о кризисе литературы, изобилии мелкотемья, колоссальном упадке в изящной словесности. Поэтому производители, и особенно потребители литературы, очень часто остаются недовольными её итогами. Хотя, даже если бегло пробежаться по истории вопроса, так было всегда во всём мире, в том числе и в России. И наши дни не исключение.
Вслед за такими агрессивными критиками я тоже сначала думал о кризисе современной литературы, поддерживал устно и письменно эту версию, пока случайно не окрылилась слепцу простая мысль, что никакого кризиса в изящной словесности, в том числе в ее основной для стихотворцев части – поэзии - не было и нет. Просто проза и поэзия развиваются более медленными темпами, чем читателю того хотелось бы. В ней часты затяжные паузы, которые длятся порой десятилетиями. Паузы, что вполне нормально и закономерно, а не кризисы. И никакой трагедии для литературы и её читателя в этом нет. Это ведь новости нуждаются в постоянном обновлении, а поэзия чем старше, тем пронзительнее.
Например, человечеству потребовалось без малого четыреста лет, чтобы роман Сервантеса «Дон Кихот» осознать и признать самым лучшим литературным произведением в мире. Хотя всегда были мыслители, которые убеждали в этом человечество подвластными им средства. В России самым известным и авторитетным сторонником Сервантеса был Фёдор Достоевский.
И как считает поэт Кирилл Ковальджи, продолжительные паузы литературе идут только на пользу. Вот и при нас (и на нас) литература сделала свою очередную творческую паузу. Писатели вынужденно присели в тени тишины помолчать. Какие они услышат последние новости тишины , никто, может быть, так и не узнает. Мне могут возразить: а что значит - помолчать? Вон столько за десять лет написано, сборниками завалены полки книжных магазинов - не разгрести! Цокают каблучки рифм, подтанцовывают лаковые штиблеты ритмов, нахально посвистывает косноязычье верлибра. Только что такого написано? Попробуйте по памяти , навскидку, прочесть лучшее? Ничего не помнится – сплошные метатексты в метапаузе интернетмесива, где то и дело идет подмена понятий: личную неудачу излишне эмоциональные литераторы возводят в систему провалов всей поэтической системы, не воспринимая паузу и себя в ней как законную формулу литературной жизни. Не раз скатывались к мысли о конце поэзии, которая вот-вот исчерпается в самом её начале, даже наши классики Баратынский и Пушкин. Пушкина из-за частого цитирования трогать не будем, но вот какую мысль попытался нам втолковать почти два века тому назад Евгений Абрамович:
Исчезнули при свете просвещенья
Поэзии ребяческие сны,
И не о ней хлопочут поколенья,
Промышленным заботам преданы.
В таких же сходных условиях оказалось и наше поколение. Поэтому меня давно не покидает твёрдое ощущение, что мы прожили самое равнодушное десятилетие, в котором, появись поэты ранга Пушкина, Баратынского, Лермонтова, Тютчева, Хлебникова, Цветаевой, Пастернака, Ахматовой или кого-то ещё из равновеликих, то страна, и особенно её народ- богоносец, их даже не заметили бы. А уж оценить бы новоявленных поэтов и вовсе не взялись. Разве только тысячи две-три тонких знатоков и ценителей написали бы в своих малотиражных газетах, журналах, в дневниках на Интернет -сайтах одобрительные или ругательные слова, которые вскоре забылись бы вместе со стихами.
На дворе, бушуя, расширяется информационное пространство, а в нём доминирует дезинформация, влияние коей, по наблюдению Юрия Беликова, привело к тотальному разрушению и забвению поэзии, которую без суда и следствия этапировали за колючую проволоку духовного ГУЛАГа, где она бесприютно отсиживается под замком в одиночной камере постмодернистского плаги-АРТа.
Поэтому открываются сегодня поэты не уровня Пушкина или Хлебникова, а шутовского мастерства Дмитрия Хвостова. Разухабистый стиль первого русского постмодерниста ( чего стоит только одно это : «зимой весна бывает летом») гр. Хвостова из пушкинского времени стал преобладать в современном стихотворном слове. Сегодня творчество гр. Хвостова осознано и воспринято многими за образец, его читают, на него ссылаются, он новоявленное торжество современного помутневшего от принудительной ко-медийно-сти и пародийности божественного глагола. Нынче - время Хвостовых, хотя фамилии ангажирующих публику поэтов другие. И на их фоне гр. Дмитрий Хвостов выглядит примерным классиком. А коль поэты такие, то минувшие десять лет и не жаль на время паузы. Ведь пауза в десять лет литературе не мешает. Поэтому я самокритично причисляю всех нас, в том числе и себя , к периоду литературной паузы, в которой:
Воспроизводство хлеба и стихов -
Такая повседневная работа…
Но мир запуган ртами едоков,
Готовящих поэтам эшафоты!
Автор этих косноязычных строк - ваш покорный слуга. Скромная персона, почти никому не известный автор текущего литературного процесса написал эти строки лет пятнадцать тому назад, по существу отказавшись от божественного предназначения поэзии, которое царило до недавних пор. Написал, потому что интуитивно ощутил: поэт как гений, как личность умер, а взобрался на постамент( памятник себе) производитель текстов, массовый н(з)аполнитель попсовой задушевности, повседневный отражатель биологических мыслей всех и каждого в отдельности. Главный итог русской литературы последнего десятилетия: автор перестал быть привилегированным обладателем божественного глагола, а обзавелся униформой «белого воротничка» и производит рыночный товар, который перестал пользоваться спросом за пределами эстрады, сделавшей литературу законным продуктом экономики, где в базисе все еще стоит, но уже разрушается Слово.
Пусть я повторюсь, но напомню, что коллективный разум поэзии Хвостовых подменил обожествлённую личность поэта - коллективный автор действует сегодня на поле дезинформации, где когда-то зеленела поэзия. Потому что производство стихов и литературы в целом подчинено не потребности духа, а плоти, живущей по законам рынка. И кстати классика хорошо вписывается в действующий рынок, поэтому с классиками все понятно: их нужно только вовремя переиздавать. А вот с новыми именами проблема : они кобенятся, страдают, не хотят писать, вплоть до разрушения и потери личности. Поэт сливается воедино с Ничто! Всякий новый поэт – не личность, каждый может стать каждым. Торжествует всеобщая похожесть, с помощью которой авторы стараются заполнить литературную пустоту будущего.
Я всего лишь поделился своими ощущениями и наблюдениями. Многим они могут показаться бездоказательными, и пусть это их порадует. А мне достаточно того, что вы не огорчились моими словами. И если меня настойчиво попросят назвать имена лучших поэтов минувшего десятилетия, то, не смущаясь, скажу, что это Баратынский, Пушкин, Хлебников, Цветаева и (читай выше)… Без новых поэтов мы прожить это десятилетие паузы смогли, а без этих - никогда не проживём! Потому что из русских душу не вынуть, и, если поэтического человека поставить перед выбором – здоровье, еда или крылья, он выберет последнее - крылья, хотя, конечно, перед этим сытно покушает!
И хотя, надо честно сознаться, таких людей немного, они все же надеются хотя бы со второй попытки озарить тьму материального бытия своим внутренним светом. Для этого и взяли паузу, чтобы провести подземную работу без слов, которая восстановит в информационном пространстве бытия порушенные гены и звенья кристаллической решетки поэзии. Ведь как бы ни доказывала информация свое первородство в Слове, у поэзии генетически больше прав на это, поскольку поэзия ДНК-овалась из слова Бог.
© Copyright: Владимир Монахов, 2006
Свидетельство о публикации №1601270516