1988 год
ПОДРАЖАЯ ПУШКИНУ
Я на коленях пред тобой,
Повелевай, моя богиня!
Навеки твой слуга отныне –
Готов поклясться головой.
Возьми лакеем покоренным,
Рабом коленопреклоненным
Иль сделай куклу из меня,
Но чтобы видеть мог средь дня
Своей владычицы прекрасной
Я этот взор – как небо ясный.
О, сколько света и веселья
Мне дарят дивные глаза.
В минуту гнева, в час сомненья,
Вдруг появляется слеза.
Озерной глади цвет пьянящий
В них отражается порой,
А огонек души живой
Пылает солнцем восходящим.
Из губ, пурпурностью прекрасных,
Девичьей чистотой маня,
Речей душевных, сладострастных,
Увы, не слышно для меня.
Мой идеал, о чем мечтаешь?
Кем сердце пленено твое?
Любви моей не замечаешь,
Откройся мне, из-за кого?
РОМАНС
Я вновь один. Мне холодно и грустно,
И не помогут мне ни песни, ни слова.
Душе моей так одиноко, пусто,
И на ладонь клонится голова.
Как я любил и жаждал быть любимым.
Сходил с ума от хладности твоей.
Как ждал я слова от тебя: «Мой милый!»,
Как разгорался пыл в душе моей.
Но лишь молчанье, гордая усмешка
И неприкосновенности стена,
Твоей рукой, отдернутой так спешно,
Меж душами двумя возведена.
Сгорают письма, и любовь сгорает.
Нам не вернуть ушедших теплых дней.
Пускай же скрипка старый вальс сыграет
Опустошенной, брошенной душе моей.
Пускай скрипач своим смычком сжигает
Мне сердце, потерявшее покой.
Хочу любить, тепла мне не хватает!
Ну что поделать, если я такой?
***
Я жив сейчас, и память мне дарит
Картины дней веселых и беспечных.
В груди огонь любви не догорит,
Хоть и знаком я с лаской бессердечных.
О, дивный мир любви земной и вечной,
Как чудный миг горения свечи,
Сожги меня в любви нечеловечьей,
И я сгорю, как воск в большой печи.
И пусть не верят те, кто не любил.
И пусть смеются те, кто нелюбимы.
Я как хотел, так жизнь свою прожил,
А там мы все одним судом судимы.
АФГАНСКАЯ ПЕСНЯ
Афганистан – смерть для молоденьких парней.
Афганистан – ты кровь и слезы матерей.
Афганистан – как страшный сон былой войны.
Афганистан – живая боль моей страны.
Афганистан. Афганистан.
Кто верит в смерть в неполные-то двадцать лет,
Но там, в горах, для многих гаснет жизни свет.
В который раз стрелой в Союз летит беда –
Везут ребят в солдатских цинковых гробах.
А им бы жить, а им бы с нами вместе петь,
Гулять, любить, теплом живым невест согреть.
Но жуткий крик ночи взрезает тишину –
Твой сын убит, он завершил свою войну.
Седая мать цветы к могиле принесет,
Но море слез, увы, солдата не спасет.
В стране чужой сломила пуля гордый стан.
Осталась память, память и Афганистан.
Но вот опять: повестка, проводы, вагон
И вновь солдат ждет смертоносный полигон.
Плюс пятьдесят, бьет пулемет, кричит комбат.
Взрыв, звон в ушах, носилки, кровь и медсанбат.
И снова крик – крик сожаления, что жив.
Слеза бежит, солдат седой без ног лежит.
Он молодой, он в двадцать лет калекой стал.
Он долг отдал, но проклял он Афганистан.
Но есть у нас беда, что всех смертей страшней –
Это не ад, это бесчувствие людей
Тех, что цветы с могил ухоженных крадут,
Что ордена на «черном» рынке продают.
Откуда в людях столько зла и желчи?
Так лучше уж с волками жить и выть по-волчьи!
Но у ребят, что были там – другие краски,
На лицах, крашенных войной, не встретишь маски.
Найти себя, понять себя им случай дан.
Они прошли войну, они прошли Афганистан.
РАЗМЫШЛЕНИЯ
...Какой нескончаемый век! Мы прожили его как хотели.
И хотя я не на кресте – я самый распятый в мире...
В который раз перо в руке сжимая,
Я не могу ни строчки написать,
Свои сиротство и ничтожность понимая.
Но все же больше нету сил молчать.
Несовершенен слог мой – это ясно,
И слов запас не очень-то богат.
Прошу простить за то, что почерк грязный.
Но я не только в этом виноват.
Моя вина в том, что не сплю ночами.
В том, что родился позже на сто лет.
В том, что терзаю душу мелочами,
В том, что пою и в том, что не поэт.
И горе мне – родившемуся поздно,
Томящемуся в смоге городском.
Творить в дали от жизни невозможно.
Я погибаю в хаосе людском.
Сто лет – для человека срок огромный.
Сменились лица, нравы и мечты.
Как сохранить характер добрый, скромный
Среди кипящей, серой суеты?
Как не ответить грубостью на грубость?
Как не сойти с ума от грязных слов?
Закрыть глаза на глупость и на трусость?
Как распознать мне чистую любовь?
Вопросов много – нет на них ответа.
Кто скажет, как себя не потерять,
Узреть во тьме хоть луч дневного света,
Чтоб верную дорогу отыскать?
Где Данко, осветивший путь незрячим,
Погрязшим в мире злобы и вранья?
В какой темнице мы героев прячем?
А может, этим мужем буду я?
Пути Господни неисповедимы –
Нам не дано грядущее узнать.
Судьбы проказы непредотвратимы –
Рожденный в бедности, владыкой может стать.
Быть может, я и сам того не зная,
Но вкладывая душу в каждый слог,
Неспешно пальцами лады перебирая,
Кому-то верный путь найти помог.
ЗИМНИЙ ВАЛЬС
Я в вечернем, хрустальном саду
Слышу шорох летящего снега.
И порой, уставая от бега,
По тропинке, как в сказке бреду.
Не шумит облетевшей листвой
На морозе застывшая вишня.
Шаг за шагом, ступая чуть слышно,
Я зимы не нарушу покой.
Как светло, будто в чистом пруду
В лунном небе земля отразилась.
Я любовь, что так часто мне снилась,
В эту белую ночь украду.
Лишь ладонь протяну я и вдруг,
В тишине отворяя калитку,
Не скрывая шальную улыбку,
Я согреюсь теплом Ваших рук.
***
Ну разве Вам не нравится зима?
Как можно не любить ее морозы?
Ведь в декабре она как девушка юна,
И тают на земле снежинки-слезы.
Ну разве Вы не любите январь,
Что окна Ваши выбелил узором?
Качает вьюга старенький фонарь,
Сугробы наметая под забором.
Прошу Вас, не грустите в феврале.
Не стоит штиль пророчить злым ветрам.
Пусть белый снег кружится во дворе,
Я в этот вечер возвращаюсь к Вам.
Мой милый друг, ведь Вы должны понять –
Я так хочу, как льдинка в Вас растаять.
Я смог бы этот вечер променять
На тысячи других, но Вас оставить
Я не смогу, как не смогу обнять.
АЛЕНУШКЕ
Мой маленький, любимый человек,
Хочу назвать тебя своей судьбою
Не на день, не на год – на целый век.
Всегда быть рядом, жить одной тобою.
Мой милый ангел, вспомни обо мне.
Ответь на письма полные печали,
Которые в полночной тишине
Мне разговор с любимой заменяли.
А нынче лишь надежды полнят грудь,
Да горько плачет на столе свеча.
Аленушка, как хочется уснуть,
Укрывшись тенью твоего плеча.
***
Неизвестно, где спрятались счастье
И любовь. От меня удалились
Не желая спасти от ненастья
Одиночества. Где вы укрылись?
Я прошу вас, не нужно молчать,
Не терзайте мне душу сомненьем!
Я уже не смогу закричать: «Я люблю!» -
Я раздавлен смятеньем.
Сколько раз, закрывая глаза,
Видел жизни счастливой мгновенья.
А теперь вот катится слеза –
Боль судьбы и беды столкновенья.
Да, я молод, и мне бы писать
О природе, весне и веселье,
Только сил не хватает молчать
В этот пасмурный полдень осенний
О судьбе. О великой судьбе,
За которой на ощупь ступаем.
О беде, что нас ждет в темноте
И о смерти, с которой играем.
Вот она – королева несчастья!
Улыбаешься! Ясен твой взор!
Не страшна ты мне в бешенстве страсти.
Смерть – беда? Ах, какой это вздор!
Смерть – финал. Смерть – мое избавленье
От давленья мирской суеты.
Жизнь и смерть – два великих явленья,
Жизнь и смерть – две родные сестры.
Жизнь – игра моего дерзновенья.
Смерть – полет незабвенной души.
Счастье – путь для его исполненья.
О любви – ты сама мне скажи.
СОН МОЕЙ ЛЮБВИ
Опять в печали ты, но так мила -
В толпе безликой лишь одна надежда.
Вода стекла с холодного стекла,
Мой сон растаял, я один как прежде.
Минутой раньше ты была моей.
Минутой позже новый сон нагрянет.
Я проще был вчера и веселей,
А завтра горечь мыслей сердце сдавит.
Как тихо, только хриплый серый дождь
В окошко шепчет: «Не судите строго».
В мой теплый дом ты больше не войдешь -
Размыта осенью ко мне твоя дорога.
И только сон, беспечный теплый сон -
Моей любви печальное наследье.
Да сердца стон, глубокий горький стон,
Последний стон. Дай Бог, чтоб был последним!
***
О, сколько волшебства в прощении ошибок.
Беспечная любовь осталась позади.
Я не смогу понять насмешливых улыбок,
Ведь сладость добрых губ мне шепчет: «Приходи!»
Но не согреть мне рук у мертвого камина.
И нежные слова застыли в тишине.
Как поздно я узнал, что ты меня любила.
Как поздно я узнал, что нужен был тебе.
Я смог бы все вернуть, ведь есть еще дорога
В твой теплый, добрый дом, где верят мне и ждут.
Но я стою один у милого порога
И не могу войти туда, куда зовут.
Ведь не согреть мне рук у мертвого камина,
Как не спасти в душе угасшего огня.
Ты поздно поняла, что мной была любима,
И ты еще поймешь, что не вернешь меня.
ТОСКА
Снова осень, серый дождь над Парижем.
Как там дома, здорова ли мать?
Я ее никогда не увижу,
Мне ее никогда не обнять.
Все чужое – и люди, и нравы,
Все чужое – и воздух, и дождь.
Ах, поручик, мы оба неправы,
Только время назад не вернешь.
Снится мне васильковое поле.
Я дышу твоим воздухом, Русь.
Снятся мне твои быстрые кони,
Но с восходом я снова проснусь.
Ах, Россия, нас беда разлучила,
И позора в душе не унять.
Ты, Россия, нас с детства учила
Честь на жизнь никогда не менять.
МУЗЫКАНТ
В органном зале нынче пусто,
Лишь я один в тени колонн.
А органист играет грустно
Своей печалью окрылен.
И, зачарованный игрою,
Стою, дыханье затая.
А над моею головою
Несется музыка твоя.
О музыкант, забудь о теле
Играй не кистью, а душой.
О Боже, как мы опустели,
Найдя вне музыки покой.
Органа мерное дыханье
И нот невидимый полет
В награду или в наказанье
Меня с собою вдаль зовет.
Пусть тихий скрип усталых клавиш
Уносит прочь печаль мою.
Старик, ты жизнь мою играешь,
Я за спиной твоей стою.