Лежал и думал немощный старик...
Из его горла рвался громкий крик,
Ему казалось суть он жизни упустил,
Хоть много он познал, пока он жил.
“Я долго жил и много повидал,
Построил дом и сына воспитал,
Деревья посадил, возделал сад,
Но почему я этому не рад?!
Любил я много, да и был любим,
И в счастье верил, и мечту творил,
Стихи писал порою в тишине,
Но почему же вдруг так грустно мне?!
Исколесил полмира, вторил небесам,
И Бога уважал, и верил чудесам,
Но почему мне кажется, что я не жил
И глупо своё время проводил?!”
И тут ответ явился вдруг ему:
“Не удивляйся, путник, ничему.
Ты жил, как мог, и это то, что есть,
И в этом твоя праведность и честь.
Но всё ж одну ошибку в жизни совершил,
И это то, что ты чужим словам вторил,
Не веруя в себя, ты так по жизни шел,
Как будто своего пути ты не нашел.
Ты делал всё, о чём ты прочитал,
Хоть даже и того не замечал,
Ты не построил дома, друг, в себе,
И оттого так грустно вдруг тебе.
Себе отказывал ты в праве БЫТЬ,
Свою судьбу настойчиво творить,
Ты отдавался каждый раз другим,
И потому сейчас ты уязвим!”
“Но это же абсурд!”, - вскричал старик.
Его вдруг исказился гордый лик. -
“Ведь Бог нас учит друга возлюбить,
А о себе так напрочь позабыть!”
“Нет, ты не прав”, - послышалось ему. –
“Так невозможно научиться ничему,
Поскольку, что же можно миру дать,
Коли себя ты не умеешь уважать?!
Ты цельным можешь стать лишь на земле!
Ты можешь в этом не поверить мне,
Но ты вернёшься это изучить,
Чтобы ошибки вновь не повторить.
Но будь спокоен, путник, ты теперь –
Тебе откроют запертую дверь,
Протянут руку, приласкают, боль уймут
И никогда ни в чём не упрекнут.
Ты жил достойно, как того сумел,
Зла не творил, чужого не хотел,
Служил, как мог, наследию отцов,
Но ты не смог освободиться от оков.
Когда вернёшься снова в этот ад,
Умнее будешь ты и будешь рад,
Что право развиваться вам дано,
Соизволеньем Божьим суждено.
Теперь расслабься и иди домой,
Я провожу тебя и буду я с тобой,
Пока туннель ты длинный перейдёшь
И в мир иной спокойно отойдёшь.”
На этом успокоился старик,
В его гортани смолк истошный крик,
Глаза закрыл смиренно он тогда
И в мир иной умчался “навсегда”.
***
Мораль сказанья видится здесь мне
В том, чтоб простить сумели мы себе
Всё, отправляясь в самый долгий путь
Без грусти о былом, что не вернуть.
26 февраля 2006 года