моя весна на себе разрывает сырые лохмотья
и, нагая, идет ко мне спать, забывая о том,
что земля на сто метров вниз промерзла… и, хоть я
буду жечь покрышки – оттаивать почву под нами, потом
в полночь мартовскую ледяную, костлявая верба
станет плакать над нами, замерзшими… и попробует пульс
на наших запястьях ветер… он будет тем самым первым,
кто дыхания не расслышит сквозь сбивчивый стрекот пуль
последнего снега… станет слизывать языком – отыскивать венки
живые еще... напрасно... моя пуповина с зимой
еще не прокусана даже... я – стылая дочь ее… на коленки
я падаю, чтоб прощенья просить у весны… у себя самой…
за то, что заплачет в ночь одинокая верба…