Все стекла
отражения испишут,
трамвайчик мастодонтом дребезжит по улице
с названием афиши, чей век перед расклейщиком
дрожит, как глыба перед сказочным "Сезам".
Разрезан день рожденья по часам,
и обращать внимания не надо, что не идет
молчанию помада, а взгляд пантеры – детским волосам.
Растаявший подарок – спелый град, остался
в шумном запахе озона, как в зеркале трюмо бельмо балкона,
распахнутого памятью назад. Но новый, ослепительный
наряд, (без пуговки, на потайной булавке), раскинул
под плащом весенний сад, и сумочка, разомкнутая
в давке, рассыпала с подножки серны страх,
желание летать и слово "бросил", всего лишь
девятнадцатая осень, всего лишь –
пол второго на часах.