Томит усталый снег на мартовском подворье,
И вторит разум серости небес,
И на душе моей, какой то черствой болью,
Звучит депрессии миноровидный пресс.
Я снова в непонятной середине,
Меж мыслей, дел и всяческих огней,
И время тянется подобное резине,
На зло не гонит муку поскорей.
Так надо пережить, прочувствовать наверно,
И этот снег и не весенний март,
И быть самим собой простым и откровенным,
Великий пост, тут ни к чему азарт.
Остыть, отбыть, смиренно приклонится,
Перед большими пальцами судьбы,
И даже постареть, и стать бескрылой птицей,
Впотьмах сидеть и возносить мольбы.
Природе безразличны наши души,
Она Нарцисс – поглощена собой,
И многослойные погодливые суши,
Готовит нам небесный рулевой.
То оттепель, капель по барабану,
Карниза ржавого, то холод и мороз,
Какая разница, все тянут во одну яму,
В болото грустное из памяти и слез.
Не набухают почки, не вылазит,
Подснежник синий на поверхность льда,
Не помогают родственные связи,
И водка не пьянит, сколько не пью, а все равно - вода.
Жую как флегматичная корова,
Реальности жевательную мглу,
И завтра тоже самое, по новой,
И снег и лед и облачная серость по утру.