...Мы с тобою стоим на старом пирсе
на краю полуострова, помнишь, какого?
Не устанет прибой о бревна биться,
громыхать – и слышим мы через слово
наши речи. Век начинаем новый...
Мне и прежний, в общем-то, был по нраву,
в нем еще моя не вызрела старость,
истекала юность из жерла лавой,
и чего только в горло не заливалось –
те напитки ныне сочли б отравой.
Отвлеклась. Итак, мы стоим на пирсе,
здесь уже не берег, еще не море,
усыпает плечи холодный бисер,
ветер скулы колет морскою солью,
равнодушно чайки глядят из выси.
Больно как… Во тьме вселенского тира
кто-то пулькой одной – стрелок отменный –
продырявил души нам, эти дыры
не заштопать кетгутом. Клочья пены
укрывают пирс, и головкой сыра –
помнишь сорт? – Луна желтеет на синем.
Есть бутылка вина – уже почата,
звал же как-то в гости нас Старший Плиний,
не поехали, что весьма печально,
ждать теперь отмщения от эринний.
Боги памятливы и склонны к мести,
как мы склонны с тобой к любви и боли,
что не стихнет ни за сто лет, ни за двести,
потому, что вместе съедать пуд соли –
очень горько, желудок-то не из жести,
да и сердце... Все глоссарии мира
будут меньше нашей любовной story,
ты прости за слезы – мне больно, милый.