Вот как и тогда дверь отворилась неожиданно:
- Привет...
- Привет! - моей радости не было предела. Она всегда появлялась неожиданно и я любил эти ее сюрпризы. Тогда она, как впрочем и всегда в таких ситуациях, сперва просунула голову, а затем и сама просочилась в помещение. Эта церемония всегда доставляла мне массу удовольствия. Она прошла и, уже почти как обычно, спросила про кофе. Кофе... Какой кофе?! Я готов был предложить ей все небо, весь мир, всю вселенную! Если бы она хотя бы заикнулась, что ей это нужно!
- Конечно кофе! - я радовался любому ее появлению, - Хотя... Кофе или кофе-кофе?
- А что это? - мне удалось захватить ее внимание!
- О! Это целая история! - начал было я, но сразу же спохватился - во всем должна быть мера. Только мера и хороший вкус мне союзники в моем давнем разговоре с этой загадкой. - Если коротко, то я ухаживал как-то за одной очень хорошей девушкой, к сожалению она так и не смогла перестать видеть во мне только друга, но поделиться мыслями заходила частенько. Подружились мы. Кофе тоже любила. Как-то заглянула ко мне страшно расстроенная чем-то личным и после вводного вопроса про кофе очаровательно так переспросила: «Кофе или кофе-кофе?» Благо коньяк у меня тогда был. Так кофе или кофе-кофе?
- Ну тогда кофе-кофе! - улыбнулась она.
Пока я колдовал над приготовлением кофе с двойным смыслом она изучала детали моего аскетического быта. Раньше я никогда не задумывался о том какие вещи мне нужны. Рядом со мной всегда был только тот минимум, который не мешал моей свободе, но с ее появлением подобные мысли все чаще стали возникать в моей голове. Стол вот починил. Ведь нужны какие-то особые изящные чашечки, чтобы она чувствовала себя комфортно? Мой мир начал меняться каким-то странным образом практически без усилий и участия с моей стороны.
- Моя сестра говорила, что ты делаешь какие-то совершенно красивые вещицы, я видела только заколки, что ты подарил нам. Покажи?
Вечер явно удался! Это был мой конек. Это было то, что я действительно умел делать и я распаковал свои сокровища. Немного посокрушался, что недостаточно света, работы очень малы и их можно рассмотреть только при хорошем освещении. То что они хороши я знал и сам, но то как она общалась с ними, словно стараясь их не потревожить?!... Она сидела напротив и пальчиком повторяла их контур, боясь прикоснуться к ним! На такое отношение я рассчитывать не мог.
- А что ты читаешь? Можно я подойду к твоему компьютеру?
- Конечно можно! Кофе?
- А как ты это делаешь? А насколько это трудоемко? А ты делаешь эскизы? А что тебя заставляет? Откуда идеи? - я не успевал перехватывать ее мысли, чтобы даже попытаться ответить.
- Иногда долго, иногда быстро... Идеи? Сейчас я ничего пока не делаю, вот только то, что успел вам на день рождения. Двигателем раньше были глаза любимого человека, моей бывшей же... - тут я осекся, - Извини, я не хотел...
- Не нужно! Мне нравится как ты всегда говоришь о своей бывшей жене. Тепло, уважительно. У меня нет чувства собственности. А почему вы разошлись?
- Жили вместе одиннадцать лет. Счастливо... Потом как-нибудь расскажу... И все-равно, я подумал, что тебе это может быть неприятно и...
- Так что ты читаешь? - она пришла мне на выручку и предположила, - Стихи.
Стихи я тоже читал и поэтому достал из недр компьютера все самое любимое.
Так мы и сидели рядом, читали, обсуждали, смеялись, пили кофе с двойным значением и чувствовали что мы счастливы. Она много спрашивала про меня, рассказывала про себя. Про неудачный новый год в чужом городе и как она стала ледоколом, остался едва заметный шрам на губе. Про собак от которых чудом спаслась бегством. «Да! Я вся седая!» - и она показала корешки своих волос. Сколько уже эта девушка успела пережить!
- А знаешь, ты чайка! - вдруг сказала она. И я глупо улыбнулся:
- В каком смысле? - я не люблю ощущать себя дураком, но здесь было видно, что я не знал чего-то из того, что знала обо всех нас она.
- Ничего особенного! Что ты так напрягся? - она засмеялась, - Ты не читал Ричарда Баха?! Почитай! Тебе понравится. Ну ладно, мне уже пора, я пошла. - и она снова улыбнулась так как это могла делать только она. А у меня появился предлог продлить удовольствие еще немного побыть рядом с ней, да я просто не хотел прерывать это ощущение счастья:
- Уже поздно, я провожу.
- Не стоит. Мне нужно подумать, побыть одной.
- Я не могу отпустить тебя одну в такое время. Давай решение пополам – я провожу только до середины пути.
- Ну давай. - она сдалась. А я был счастлив и подобному исходу. Я знал насколько она не любит любое сопровождение. В моей жизни уже была наша скала, уже было ее падение с мотоцикла. Я ненавижу этого «ее» пьяного байкера! Она его так и называла - «мой байкер»! Что это? Кажется я начинаю ревновать? В тот раз они просто чудом остались живы, но от моего конвоя она тогда отказывалась в гораздо более резких выражениях. Она замкнулась тогда и совершенно одна шла куда-то вдаль.
- А у тебя есть что-нибудь, чтобы я могла показать моей маме? Она совершенно неправильно думает про тебя.
- Ну разве что - вот статья только что вышла в журнале.
Журналисты любили меня.
Мы оказались на улице... Было уже прохладно. Осень... Вот-вот уже где-то на днях природа обещала первый снег. Но, или безоблачное небо и звезды, или что-то еще заставило нас снова отклониться от намеченного пути:
- Давай в кафушку?.. Еще кофе?..
- Кофе или кофе-кофе? - я был обрадован желанному повороту событий.
- Нет, на этот раз просто кофе. - улыбнулась и она. И мы завернули в кафе. И снова сидели, и снова разговаривали. И снова кофе-кофе. Хеннеси с запахом полыни. Она рассказывала мне свою историю про красный кирпич, который лежит сейчас на дне Невы и ждет там ее возвращения каждый день. А она приходит к нему почти каждый вечер после работы и машет ему рукой. Про то, как сорвалась от начинавших уже складываться дел в месте, где ее никто не ждал кроме кирпича, где у нее уже намечалась аспирантура и обследование на томографе. Примчалась в чем была по первому же зову своей сестры.
- А ты знаешь, вчера ты мне случайно подарила радость, сама того не подозревая!
- ?
- Ты просто не представляешь какое это блаженство держать на руках спящую девушку! - я не находил слов для выражения своего восторга. Просто держать девушку на руках. А если она еще и спит – сколько доверия! А если она еще и любимая? А если она еще и невесома? Она святая? Почему она нисколько не весит? А сколько она весит?! Или она и на самом деле весит как воздух? Спрошу...
- Я? Немного... - это было странно при ее идеальном сложении. Может все-таки здесь не без вмешательства Небес?
Я знал их всего полгода, а мне почему-то казалось, что мы знакомы целую вечность и я уже не хотел ни на секунду отпустить от себя эту девушку. Я нарочно не торопил события. Однажды я уже не выдержал и ошибся, поторопил события, занервничал. Это уже было когда я встретился с ее сестрой. Зачем судьба поступила именно таким образом, что она оказалась второй? Ведь на самом деле она всегда была первой! Ведь теперь я вижу, что все должно было происходить в обратной последовательности. Ах-да! - Господь их и сам путает!.. Теперь я не имел права наступить на те же грабли. Пусть все идет медленно, самотеком. Я знаю, что она нужна мне и этого пока достаточно.
- Ты знаешь, а ведь я интересовалась человеком, который ухаживает за моей сестрой. Она самое дорогое, что есть у меня и я не отдам ее какому-нибудь. Я расспрашивала о тебе у мамы и ее подруги. Ее подруга оказывается какая-то ваша родственница... И знаешь что я узнала? - Твои родственники боятся тебя. Ты такая же белая ворона как и я...
- Боятся? Я всегда полагал, что они гордятся мной. Город маленький, здесь мало событий, писать не о чем и я частый гость газетных полос, выставки...- я был огорчен.
- Боятся, потому что не понимают. Ты не такой как они. Живешь в другом мире. Этот мир не понятен им, он не их, - в ее словах звучала горечь... Семья встретила ее приезд непониманием. Она оказалась в одиночестве рядом с самыми любимыми людьми. Я решил отвлечь ее от грустных мыслей и начал рассказывать про своего прадеда, который в студенческие годы был сослан в сибирь за революционные взгляды, а потом расстрелян красным командиром за то, что рожден был в знатной семье. Про своего деда, который отомстил за прадеда, а потом украл бабку из-под венца с белогвардейским офицером из соседней деревни и бежал еще глубже в сибирь и там долго и счастливо жил со своей любовью, моей бабкой и погиб в возрасте восьмидесяти одного года тоже от рук грабителей...
- Вот такие у меня боевые деды по материнской линии! Отца своего не помню,хотя и в него пошел. От него осталась только гармошка под кроватью... Да вот я. А от маминой родни только нос.
- Нос? А какой у тебя нос? - в ее глазах снова был интерес.
- Во-первых кривой, разве не видно? Некрасивый.
- А красивый это какой?
- Ну, например, как у вас с сестрой – точеные носики. - Я не смог удержать улыбки. Я всегда улыбался, когда думал о ней.
- Хм, носики... Ну ладно, теперь мне уже на самом деле пора. Там мама, завтра работа а уже поздно.
Мы поднялись и снова двинулись в направлении необходимости. Шли почти молча. Она только поделилась своей страстью ходить по незнакомым улочкам, а я только похвастался, что взрослые в детстве на меня всегда возлагали обязанность запоминать незнакомую дорогу, чтобы потом можно было вернуться из гостей. Я стал замечать, что в последнее время начал хвастаться перед людьми, которые мне по-настоящему небезразличны. Хотя? Кто-то из великих сказал, что скромность путь в безвестность. Потом говорили что-то еще про романтиков и рационалистов. Кто из них сильнее. У кого больше шансов выжить в этом мире. И шли малознакомыми путями. Она думала как и обещала, а я не мешал, как и обещал. И, как и обещал, остановился посередине маршрута.
- Ты знаешь, а я никогда бы не могла подумать, что буду стоять вот так просто рядом с тобой. Даже просто стоять, а не то чтобы что-то большее.
- Я тоже не думал, что все так может обернуться. Думал все закончилось уже тогда... Но я рад, что ошибся. - Мы оба вспомнили про скалу. Я ответил немного снизу вверх – на каблуках она чуть-чуть выше меня ростом, что вообще достаточно непривычно. Я и мужчин-то редко ощущаю выше себя ростом, даже если это так на самом деле и есть, и поэтому иногда бываю удивлен. Инстинкты.
- Дальше я пойду одна.
И дальше она пошла одна... Но... Разве можно было допустить, чтобы с ней снова что-нибудь приключилось?! Скала, мотоцикл, собаки, ледокол... Разве не достаточно? Она ушла вперед почти на квартал и я двинулся следом... Так мы и шли некоторое время, пока она не остановилась, чтобы подождать пока я ее не догоню. Никогда не знаешь, что она скажет в данный момент. Обычно она говорила слегка наклонив и чуть заметно покачивая головой, но не в этот раз. На этот раз все было прямоголово, твердыми словами:
- Знаешь, я скажу тебе одну очень важную вещь – не делай так больше никогда, если ты хочешь, чтобы что-то было...
- Там темно! Там шатаются пьяные! Ты на каблуках! - но доводы не действовали и мне пришлось смириться с ее характером, с этой странной и загадочной девушкой. И я поплелся назад, терзаемый беспокойством за нее, одиноко идущей сейчас по неосвещенной, неровной улице в противоположном направлении. И я снова чему-то улыбался, мысленно повторяя: «Хм, носики... Чайка? - ведь я не давал ей летать?! ... Хм... носики... носики...»...