Мада знал истину, а Аве наслаждалась
ничем в ничто, где золотились птицы,
то есть молчали, где давил на жалость
лохматый пёс. Мада хотел напиться
из тёплой, непрощающей и вечной
реки забвения, но страстная помада
на лодочках, шептавших каждый вечер,
что надо яблоко единственное Ада
попробовать хоть раз, хотя б чуть-чуть и
взглянуть в глаза единственному Богу.
Она, наивная, не знала: часто в чуде –
чудовищного много.
Всю дорогу
она – рискёр, а он – изящный обормот,
хотя привыкли все считать наоборот.