По воле случая, однажды,
Из камня искру выбил я.
И пылко разгореться жажды,
В себе не видела она.
В пучок сухой травы скользнула,
И словно затаилась там.
Я думал, просто утонула.
Но что!? Не верю я глазам!
Неторопливо, потихоньку,
С трудом, с усилием большим,
Из той травы, как нитка тонкий,
Вдруг начал пробиваться дым.
Из тонкой нитки заклубился,
Густой, как Гомельский туман.
Пучок затлел и заискрился,
Язык огня родился там.
Остановиться и не думал.
Пусть медленно, но он не ждал,
Всё то, на что бы ветер дунул,
Горячей властью пожирал.
Тихонько набирая силы,
Меня он хитро окружил,
Мне некуда деваться было,
Ведь едкой гарью он душил.
Душил меня и ухмылялся,
Сжигая жадно кислород.
Так без тебя я задыхался,
Разлуки час считав за год.
Вернусь к огню, он незаметно,
Меня всё туже зажимал,
Объять, настроившись конкретно,
Внезапно на меня напал.
И запылал, и начал буйство!
Он целиком меня схватил.
Он радости и жажды чувство,
Страсть пылкую в меня вселил
И я пылал, так безнадёжно,
Как щепка может лишь пылать.
И что закончится всё может,
Тогда и не желал я знать!
Но как-то тучи налетели,
И дождик первый раз прошёл,
А ветры больше уж не пели,
Пожара пыл на спад пошёл.
Дожди и ливни зачастили,
А как-то, даже выпал снег,
Они костёр мой затопили.
Под пеплом он нашёл ночлег.
Погас костёр, и всё затихло,
И всё спокойствием полно,
И мне теперь от этой мысли,
Не холодно, и не тепло.
Но где-то в глубине залы,
Неторопливо тлеет пламя,
Порой, взрываясь сквозь полы,
Жестоко жалит языками.
Но жалит каждый раз слабей,
И гаснет, гаснет, гаснет, гаснет.
И я по той вине, ничьей,
Былое забываю счастье.
С тех строк я подчеркнул одно,
Что не забуду никогда,
Гореть и впредь нам суждено,
Но коль пылать – то навсегда!