Нас с детства зажимает жизнь в тиски,
И, чувствуя холодный вкус металла,
Мы боремся, но сил имея мало,
Лишь глотки рвем в отчаяньи тоски.
А между тем с напильником в руке
Уверенно к тискам подходит слесарь.
Ему плевать на наши интересы-
Он сотни душ порезал на станке.
Когда-то ему выдали шаблон,
И он с тех пор штампует под копирку:
Сверлит во всех одну и ту же дырку
И забивает в череп поролон.
Тот слесарь был у каждого из нас
(Учитель, брат, быть может, папа с мамой),
Уверенный, что он тот самый-самый
Всезнающий «мессия» или «спас».
Он лепит из детей послушных пчел,
Всех одинаковых, тигрово - полосатых,
Дающих мед с рассвета до заката,
Но одного «мессия» не учел.
Они, когда сжимаются тиски,
Сдаются и летят покорно в улей,
Но есть и те, кто револьверной пулей,
Взрывают свои юные виски.
Поэту в мозг не вставить поролон,
Гораздо проще умертвить поэта.
Он может просто не дожить до лета,
Но петь о нем не перестанет он.
ноябрь 2005