Весна. Под снегом изнывая,
висят угрюмо провода.
А он идёт, идёт, не зная,
когда он должен быть, куда
ему теперь влачиться… Чинно
он нас засыпал в декабре,
он в январе в лицо цинично
дышал морозистым амбре,
распутничал в лесах с метелью,
валялся пьяным в городах,
и дворничихи еле-еле
его тащили на руках.
Он в феврале, при власти, силе,
обосновал, перекрестясь,
столицу снежную – Россию,
покрыв собой и грязь, и власть.
Потом был март, и потрясеньем
цвели мимозы по стране,
и вот апрель, и воскресенье
(чего?), а он опять в окне.
И неуверенно, невнятно,
промокшей шубою шурша,
в весенних грязных, чёрных пятнах,
бормочет : «Ах, как хороша
была ...» и вяло, рыхло, сыро,
куда-то кое-как идёт,
былой властитель полумира,
апрельский полуидиот.