Не голубино-нежной белизны,
А с кремоватым привкусом изъяна
Та башня, где во плоть рядятся сны,
Гнездовья звуков и клубы тумана.
Не мрамора морские кружева,
Не русский лед, подбитый горностаем,
А кость слоновья, изжелта-мертва –
Приют для всех, чей мир необитаем.
Алеет жизнь на страже волн и зол –
Маяк в сплошном шипенье многоустом.
Мерцают, обвивая светлый ствол,
Бумажные фонарики искусства.
Колышутся, слезясь, меняя масть,–
А пламя все чернее, все короче –
Затем, чтобы погаснуть и пропасть,
Дотлеть на душном пепелище ночи,
Разъять в паденье на минуту мрак,
А думать, что навеки и в полете,
И напоследок накормить маяк
Своей горючей лицедейской плотью.
Мы вновь огнем подманиваем сны
И наряжаем в пестрые обновы...
...А башня, вся в прожилках желтизны,
Из человечьей кости – не слоновой.