машка

Машка.

Этак меня клинит сегодня! – подумала я, засунув в рот порезанный палец. Вегетарианка хренова… - я аккуратно обернула палец попавшимся на глаза кусочком полиэтилена, - теперь салат не с маслом, а с мясом.
Ничего не успеваю. Один выходной за две недели – катастрофа! Маловато будет, слышите вы, руководство! – я внимательно посмотрела в потолок, представляя себе на побелке сытую директорскую морду. - Маловато! Требую отпуска. Шоб на морской песочек… и Марусю встретить…. – напевала я, терзая очередной огурец.
Палец болел нестерпимо, а ген_уборка и ген_готовка были в самом разгаре. Хотя, что я вру? В зачатии они были, точнее в родильной горячке. Из всего ужина был только салат, зато раковина весело подмигивала всеми цветами радуги – красными кружками, зелеными огурцовыми жопками, луковой шелухой, тарелочками с тропическим рисунком и прочими предметами для поглощения пищи.
С ужасом думая, как же я буду домывать ванну, предварительно намазанную каким-то особоядерным средством, я полезла под раковину где лежал пакет с моим сегодняшним спасением – резиновыми перчатками.
-Так-с.. что у нас тут? - разговоры с самой собой были делом обычным и давно меня уже не удивляли.
Из «тут» на меня смотрело мусорное ведро с двумя пустыми банками из-под кошачьего корма и заветная коробочка с резиновыми изделиями номер... не помню.
Мыть посуду в перчатках – занятие еще более отвратительное, чем мыть посуду без них. Но мысль о возможной потере конечности и композиторе Скрябине, умершем от выдавленного прыща вдохновляла. Что значительно увеличивало скорость процесса.
Расправившись с посудной горкой, я отправилась штурмовать ванну, попутно подумав, гигиенично ли мыть ее в тех же перчатках или не очень. Решая проблемы по мере их поступления, я включила воду.
-Ах ты еб твою! – успела заметить я, перед тем, как получила в лицо струей воды из душа. – Это ж какая зараза кран не переключила?
Вопрос был чисто риторическим, так как зараз в квартире было двое, исключая кошек, а я точно знала, что эта зараза – не я.
Матеря Ленку, в пятнистой от воды майке и расплывающимся пятном на неприличном месте, я драила ванну.
В дверь постучали. Судя по стуку - свои.
Не глядя в глазок, я открыла замок.
Через секунду в квартиру ввалилась мокрая от дождя Ленка и еще кто-то. Вспомнив, как круто сейчас выгляжу, я пулей влетела в ванную комнату.
-Зайчик, ты что, в душе? Ну, прости! Ты мою смс-ку получила? – прокричала мне Ленка из коридора.
-Ага, ванну пенную принимаю, по твоей милости, - пробурчала я.
-Ну что молчишь? Ага…. значит, не получила…– Ленка продолжала свой монолог с дверью, - у нас, кстати, гости, выходи давай. Она у нас, простите, нервная. – последняя фраза была адресована явно не мне.
Да. Ситуевина. В полотенце выходить глупо, а выгляжу я просто супер – старые шорты, босиком, волосы на голове просто валяются, но никак не лежат, лицо … да, про лицо я вообще промолчу.. и майка. Не в меру открытая, с моим-то пивным животиком… А там… кто-то. Гости там. А я здесь. Мокрая.. страшная, одетая, как последняя чма и с порезанным пальцем. Зато в перчатках!
Героическим жестом я распахнула дверь. Чуть не пробив Ленкин лоб.
-Привет, Лен… А кто на кухне?
-Не зашиби. Привет! Смс-ки не читаешь? А зря. Я у тебя разрешения спрашивала.
-Какого?
-Ну, понимаешь. Я здесь Машку встретила… -Ленка заговорщицки подмигнула мне и перешла на шепот, - Ту самую Машку. Которая поет.
Я упорно пыталась перебрать в памяти всех поющих Машек. Память упорно выдавала только одну.
-Е-мое.. Лен! – я была в ужасе, - И чо? Она у нас на кухне?
-Железная логика, детка! – Ленка рассмеялась.
Мне же было не до смеха.
Как-то примерно полгода назад Ленка уговорила меня сходить на совершенно секретный квартирник «только для своих». Я упорно сопротивлялась, т.к. незнакомых компаний всегда сторонилась, да и день был буден. Бурное детство воскрешало в сознании картины кухонных перепевок в дупель пьяных девок, с последующими увеселениями и диким похмельем. А здесь – то ли Ленка была донельзя убедительна, то ли в мозгу у меня что-то щелкнуло…Тем более, что формулировка «для своих» исключала наличие левака. И я согласилась. Как позже выяснилось, на свою голову.
Когда я вошла в квартиру, почти все были в сборе. Блюющих по углам замечено не было, полы были чистыми и теплыми, из кухни доносились голоса и запах табачного дыма.
Ленка смело двинулась в сторону кухни. Я вяло поплелась за ней. Кухня была огромной, как в старых коммунальных квартирах. На плите стояла кастрюля с «винным супом», на столе были кружки, стаканы, различный закусь и пепельницы. С парой знакомых лиц я поздоровалась, Ленка, высвободившись от моей руки, ушлепала к окну и уже через секунду непринужденно с кем-то болтала. Но что странно, на кухне, среди человек 15-ти народа, не было не пьяных, не поющих. Какая-то девушка вручила мне кружку глинтвейна и пригласила в комнату.
В комнате было человек пять, посередине стоял стул, около которого, на полу, сидела девушка. С гитарой. Тихонько перебирая струны, настраивалась. Заметив меня, она слегка улыбнулась и протянула мне теплую, сухую ладонь.
-Я – Маша. Привет!
- Аля. Взаимно! – я аккуратно пожала протянутую руку. И поняла, что совершенно бесстыдно ее разглядываю. – Ты сегодня?
-Ага! Сейчас девчонки докурят и начнем помолясь!
- Угу. Жду. – пробурчала я и отползла в уголок на подушку. Маша уткнулась в гитару, что-то мурлыча.
Постепенно вся компания потенциальных слушателей переместилась в комнату. Ленка плюхнулась рядом, сперев своей задницей половину подушки.
Маша пересела на стул, верхний свет выключили, оставили только настольный.
И она начала.
Я сначала не поняла, как.
Как она может. Вот так…. Меня прижало к стенке, я ближе придвинулась к Ленке, будто бы ища в ней защиту. А она пела. Пела…. Низким, чуть хриплым голосом, с непередаваемой мимикой, с лукавой искоркой в глазах… Нашептывала, напевала, смеялась, выплетая струнами и голосом этакую колдовскую паутинку, в которую я с детским восторгом проваливалась. Отдаваясь сиюминутному, я ловила на ее лице блики проезжающих машин, стараясь не встретиться с ней взглядом. Глазами инстинктивно ища ее руки, делая вид, что разглядываю аккорды. Совершенно скованная ею, потерянная для общества, радостной шизой я понимала, что вот оно, то самое, настоящее, что никогда не удавалось передать мне ни в одной из моих песен. Вот то, что идет от сердца, минуя легкие и гортань, с хрипом вырывается из пересохших губ.
Песня за песней, грустная, веселая, печальная, шансонная … я впитывала все. Если бы в этот момент Маше вздумалось запеть гимн Советского Союза – я бы китайским болванчиком покачивалась в такт. Она меня. За-це-пи-ла. Настолько, что после концерта я смогла неуклюже выдавить из себя спасибо, а ее быстро утащили в виноворот кухни.

На следующий день я перерыла весь Интернет в поисках - вдруг попадется – записей. Нашла одну песню. Заслушанную после до дыр в Винампе.
После чего был еще один концерт. В манерном клубе. Мы с Ленкой сидели за первым столом, я так же слушала и внимала, но впечатления той первой эмоциональной близости уже не было. Она узнала меня, поздоровалась. И так же быстро ушла.
А потом она пропала. Ни телефона, ни где ее искать я не знала. Да и толку? Не буду же я писать ей, как сумасшедшая фанатка? Хотя каждый вечер я упрекала себя в том, что надо было.. Надо было еще тогда, в затерянной во дворах-колодцах квартирке, рассказать, какая я вся из себя художница, самопиар по полной, насовать кучу визиток и других ненужных бумажек, отпечататься в ее памяти хоть немного, правда совсем не так, как она прошлась по моей.
Каждый вечер после. Я до стука в висках хотела слышать ее голос. Как тогда…

-Я – Маша. Привет!

С этих слов начинался мой бессонный мысленный диалог.
Ежедневно прокручивая в памяти ту встречу, я придумывала кучу различных слов, блистала интеллектом, интеллигентно шутила, была прекрасной и удивительной…
Я пыталась вспомнить ее одежду, ее рубашку, волосы... представить, мягкие ли они на ощупь… манеру улыбаться…
Каждый вечер, сидя перед монитором, я изображала внештатный трудовой порыв только ради того, чтобы ее услышать. Она же безупречно выпевала свой мотив и нажимала в моей голове именно те кнопочки, которые заставляли меня слушать ее снова и снова. Я совершенно забросила свое песенное барахло, изредка реализовала творческий порыв в очередном скрин-шоте.
Я начинала сходить с ума. А она, взамен, начала мне сниться.

-Алька! Выходи из забытья! Машка на кухне сидит, чаем отпивается! Драма у нее, понимаешь?
-В смысле? – я неохотно вылезала из воспоминания.
-В прямом. Душевная. Ушла она. В монастырь!- Ленка хохотнула, - Только гитару прихватила и все. Жить негде. К друзьям не хочет. Сидела в кофейне целый день, прикинь? – Ленка состроила жалостливую гримасу, - Ну ты же не против, если она у нас перекантуется пару деньков до отъезда?
-До какого отъезда? – продолжала тупить я.
-Домой деточка едет. В какой-то там город, то ли Саратов.. то ли.. не помню, в общем. Типа, в отпуск. Ну так чо?
-Я? Нет, не против. Пусть живет!
-Ну так иди, скажи ей сама, она не хотела к нам, боялась помешать. Тебе, особенно.
-А что сразу мне?- я окончательно пришла в себя.
-Ну, типа, ты работаешь, вся в творчестве, а тут она, незнакомый человек, а тебе покой нужен…
-Покой тяжелобольным нужен! - резко сказала я, и, отодвинув Ленку прошла на кухню.
На табуретке, около батареи сидела Машка.
Такая несчастная, что я еле сдержалась, чтобы не обнять ее. Сдержалась.
-Привет! Я Маша. Ты меня помнишь?
Я вздрогнула. И, видимо, так заметно побледнела, что Машка протянула мне кружку с чаем. Я жестом отказалась.
-Я, видимо, не вовремя. Прости, я не хотела помешать.

Мой внутренний голос, определенно умнее меня, уже давно вел с ней беседу, про то, что она никак не помешала, что она может здесь оставаться столько, сколько хочет, что именно ее я искала в каждом проходящем мимо лице, что ежедневно, завидев девушку, на нее похожую, я рисковала свернуть шею на эскалаторе метро, что я….я…я….
А я стояла около двери кухни, не решаясь войти туда, где есть она, прекрасно понимая, насколько глупо я сейчас выгляжу, и насколько ей сейчас здесь должно быть неуютно в моем молчании.

-Да нет, что ты.. я просто.. это.. я… уборка у меня.. но я быстро закончу и приду, хорошо? а ты располагайся.
Ленка!- крикнула я в коридор и быстро вышла.

Войдя в комнату, я села на кровать и закрыла лицо руками. Ну почему же я такая клиническая дура? Ведь как можно было красиво все повернуть! Именно сейчас, когда ей плохо, постараться вывести ее из этого состояния, «обогреть-накормить - окружить «заботой, лаской и пониманием!» Нет же, замерла, как суслик, что-то нечленораздельное промямлила и сбежала.
Ленка стремительно влетела в комнату, начала что-то говорить, но, увидев меня, осеклась.
- Аль, я Машке сказала, что она в твоей комнате поспит, на гостевом диванчике. Ты чего?
- Ничего, Лен. Просто устала. Сейчас ей постелю. Только уборку закончу. Правда, нормально все.
-Странная ты какая-то сегодня. – хмыкнула Ленка. – Иди, домывай, я сама постелю.
И я поплелась в недомытую ванную.
Господи, ну почему же так все. Не даром люди говорят - бойтесь своих желаний. Вот и сбылось. Само пришло, на своих ногах. Да только кривенько как-то.
В этот вечер мы почти не разговаривали. Ленка уперлась в телевизор. Машка, совершенно разбитая и измотанная, почти насильно накормленная салатом, скоро легла спать. Мысль о том, что мне придется спать с ней в одной комнате, приводила меня в священный ужас.
Я опустошала пачку «Мальборо», в 38-й раз читая о том, что курение – причина заболеваний сердца.
А мое лекарство от сердечных ран, в соседней комнате и своей личной боли мирно посапывало под моим же одеялом.
Я не могла сейчас туда пойти. Не могла и все тут. Зачем? Чтобы лечь в кровать... такую без нее банально-холодную, закрыв голову вышептанной подушкой, задавливая в себе желание лечь с ней рядом? Бояться лишний раз перевернуться, чтобы скрип старых пружин не разбудил ее…. Черт побери.
Очень хотелось коньяку. Или, хотя бы, пива. Но много.
-Ты чего не спишь? –В мое небытие прорывался Ленкин голос.
-Не спится.
-Из-за Машки? Я тебя сильно подставила? Да?
-Нет, Лен, что ты. Просто денек был… тяжелый. На работу завтра, клиент – полный козел, вот и обдумываю как и что.
-Ну ладно, тогда я пошла. Спокойной ночи. – Ленка, дежурно чмокнув меня в щеку, удалилась.
Воровато оглянувшись, я достала коньяк из буфета. Налила полкружки. Залпом выпила.
Сознание прояснялось, мир становился краше, а проблемы решаемы.
Через полчаса и еще одной дозы алкоголя я засыпала.

-Пора, пора вставать! Тилим-тилим-тилим!
Полифонически матеря всех производителей мобильных телефонов, я выключила будильник. По-привычке потянулась к сигаретам, но вовремя вспомнила, что не одна в комнате и сонно посмотрела на гостевой диван.
Машка не подавала никаких признаков жизни и пробуждения.
По-детски подложив обе ладони под щеку, она смотрела сладкий, утренний сон.
Шепотом я собралась на работу, бесшумно повернула ключ в замке и полетела навстречу трудовым будням.
Работа не шла, не ехала. А если и ехала – то болела. С одной стороны меня безумно тянуло домой.
Посмотреть, как там она, уютно ли ей, наглядеться, надышаться ею за все эти «без нее» прожитые дни. С другой стороны я патологически ее боялась. С усердием параноика я включала телефон, в надежде, что Ленка отпишется сводками с домашнего фронта. Но Ленка молчала, как партизан. Поерзав на кресле до конца рабочего дня, ровно в шесть я вылетела из офиса. Домой хотелось и не хотелось одновременно.
«В конце концов, это мой дом!» - осенила меня очередная гениальная идея, причем именно в тот момент, когда я, минуя общественный транспорт, шла домой 12 остановок.
«В конце концов, почему я должна чувствовать себя в своей квартире неуютно?» - я выруливала на финишную прямую.
«Бойтесь своих желаний – они могут исполниться!» - поворачивая ключ в замке.
«Но не так же!» - я входила в квартиру.

Дома, вальяжно развалившись в кресле, сидела Мадам Тишина.
И какого хрена я отбивала об асфальт ноги? Ладно, сама виновата.
«А вы где?» - быстренько накропала я смс.
«Мы гуляем!» - минут через 20-ть ответила Ленка.
- Конечно, - надрывался мой внутренний голос, постепенно переходя на визг, - они там, понимаешь, гуляют, а как меня позвать на прогулку – так хрен!
- А я здесь, вся в смятении стою у плиты и готовлю ужин. – думала я, помешивая очень полезную смесь.
С одной стороны – это плюс. Меньше Маши – меньше паники, с другой стороны…. Я начинала ревновать время, потраченное не на нее.
Они заявились далеко за полночь, когда мухи на ужине легко могли устроить конькобежный забег, а я, сложив всю ненормативную лексику штабелем в коридоре, отсыпалась перед работой.

Утро было совершенно такое же, как и тысяча утр до, и как тысяча утр после.
Смерть будильника, чайник, душ, кофе залпом, сигарета перед выходом, ноги в брюки – сумку в руки. В глубочайшей залупе на весь мир и особенно на двух его представителей, я медленно и со смаком выживала трудовой будень.
Смс-ка пришла – да и хрен с ней. Либо я подошла к порогу отключения, либо девочки перешли порог пробуждения. Шесть часов – отлично! Пора планировать бурную ночь и быстренько вызванивать ****ей! НО ****ей в моей записной книжке по непонятным причинам не оказалась. Зато был один заветный телефон. Б/у любви.
Она милостиво согласилась встретиться на чашечку кофе или покрепче.
На первом часу разговора я постарела лет на пять. На втором – мне показалось, что я замужем и у меня маленький сын. На третьем я уже на полном серьезе участвовала в принятии решения – рожать второго ребенка или не рожать?
Мы вышли на воздух, прошлись немного по центру, я старательно выдумывала все новые темы для беседы, но.. хочешь - не хочешь, а разойтись пришлось.
Около полуночи желудок превратился в кофейный аквариум, а сознание оставалось трезвым и ясным. И, что самое главное – в дом совершенно не хотелось.
И я отправилась гулять в одиночестве.
Город. Мой город. Мой центральный район, где 5 минут до Невы, а по утрам пахнет хлебом. Такой любимый днем. Такой пугающий ночью. Город постоянных нестыковок. У меня нет пистолета и протеиновых мышц. Поэтому я старательно нарезала круги недалеко от дома, как шпион, боясь быть замеченной кем-либо. Потом долго сидела на скамейке в сквере под палящим солнцем, читай, кормила комаров под одиноким ночным фонарем.
Когда в филейную часть намертво впечатались скамеечные рельефы, я решила отправиться домой.
Спустя пару-тройку часов я ютилась за кухонным столом, найдя занятие по уму – вырисовывала крестики на бумаге. Книг и газет на кухне не водилось. Зато был холодильник и чайник со свистком – жалкое подобие музыки.
И любимый блокнот.
-Господи, ну что я здесь делаю? – взывала я к залетной мухе на потолке, - Четыре часа утра, я не спала целую вечность…. Голова не работает, от кофе мутит…
Я и не догадывалась, что заменителем сладких снов является листок бумаги в клеточку и переполненная пепельница.
Комната спит. Квартира спит. Даже медведи и слоны спят. И Машка спит. Как младенец.

«Пишу, читаю без лампады» - мелькнул в оконном проеме Александр Сергеевич. И мне подумалось, что это я – молодой почтиарабский вьюнош, непременно в бархатных штанишках и белоснежной рубашке с кружавчиками. Он писал поэмы - я вырисовывала крестики. Чем не родство душ? Твою ж мать! Ну хоть бы строчку в голову! Уж я бы раскатала из нее очередную нетленку. Старательно засоряя блокнот христианскими символами, я понимала, что кроме моей нежданной гостьи в голове совершенный вакуум. Где-то в районе затылка, напуганным космонавтом болтался мозг. Напоить его, что ли?
Чтобы усилить эффект самовнушения, я отломила от буханки кусочек и слепила подобие чернильницы.
«Молоко!» - всплыл в памяти параграф истории. Пушкин в моей голове тем временем плавно переплавлялся в Ильича. А слабо в пятом часу утра узнать в себе лысоватого мужичка с острой бородкой?
-Наденька! Чайку и покрепче! – скартавила я, наливая в чашку кипяток.

-Во что играем? – спросила Машка так бодро, как будто не спала вовсе.
Я совершенно не слышала, как она вошла и механически пролила кипяток мимо чашки.
-Черт!
-Прости, не хотела тебя напугать.
-Ничего, слава богу, не на руку. Чай будешь?
-Буду.
-Ну так возьми кружку и хотя бы положи в нее чанный пакетик, - я наглела на глазах. Вот что значит 5 минут Ленинизма.
Машка молча взяла кружку и стоически выполнила вышеуказанные действия.
Разлив кипяток по кружкам, на этот раз без травм и ошибок мы сели. Видимо, помолчать. Разговор не клеился. Не чаем, не моментом. Я не знала, о чем. Она не знала – можно ли?
А действительно, о чем мне с ней говорить? Взять, вот так, и вывалить на нее все, что накопилось? Или, наоборот, строить из себя этакую приветливую хозяйку гостиницы, по типу «вам у нас нравиться? А нам-то как нравится, что вам у нас хорошо!» А чувство закрыть в баночку и поставить на самую дальнюю полку. Чтобы весной, вытряхнуть из нее пепел на свежий ветер, в надежде, что из него возродится Феникс. Второй вариант правилен и логичен. Первый скоро разорвет мне голову.
Мы продолжали содержательно молчать. В этот момент мне хотелось вывести на печать все Машкины мысли, чтобы потом, внимательно вчитавшись, рассчитать все за и против, составить точный стратегический план.
Но…
Первой не выдержала Машка.
- Бессонница?
-Это риторический вопрос? – резко ответила я.
Машка заметно покраснела.
-Нет….. хм….. просто ты почти не спишь последнее время. Может случилось что?
Я уже мысленно корила себя за грубость. Зачем я ее так?
-Нет, Маш, ничего не случилось. Это сезонное. Осеннее. – я вложила в голос всю мягкость, на которую была способна в этот момент.
-Не извиняйся, все нормально. Все сейчас на нервах. Да и я не к стати…. Здесь… везде лишняя… даже…..
Е-мое. Она меня провоцирует, что ли? Первый вариант настойчиво заявлял на свое право быть. Но сознание говорило обратное.
-Я не извиняюсь, просто действительно, устала за последнее время… - не успела договорить я, потому что в этот момент случилось страшное. Я почувствовала на своей руке Машину руку.
Повернула голову, чтобы убедиться в действительности ощущения. Так и есть. Машина кисть покоилась на моей.
Нет, меня не обожгло, как это обычно бывает в книгах. Меня удивило другое – очень явное чувство, что так и должно быть. Она мне не мешала, не призывала немедленно наброситься на нее с призывом в глазах, и по телу не бежала дрожь, просто стало тепло и уютно. Как-то по-детски спокойно. Защищено.
- Ничего, что я так? - Машка кивнула в сторону стола. –Мне так теплее. На душе паршиво – будто кошки насрали. И холодно.
Я молча ей улыбнулась.
Каждый думал о своем.
Но мне стало легче. Значительно легче. Потому, что эта маленькая звездочка оказалась такой же земной.
Такой же незащищенной.
С такой же щенячьей потребностью в простом человеческом тепле. Как и я.
Мне стало стыдно, что все это время я думала о ней, желая ее. Как что-то совершенное и недостижимое. Думала, как это – уткнуться под утро носом в ее затылок, нашептывая ей самые сладкие сны…. Как можно выползать с утра из-под одеяла, и, боясь дышать, рассматривать заспанные узоры на ее лице. Но, в общем и целом мысли были далеки от платоники. Но, как минимум странно, в мои-то годы мечтать о «прикосновении губ к щеке». Я в очередной раз поблагодарила своего внутреннего адвоката за оправдание моих плотских желаний.
Молчание стало уютным. Захотелось спать.

Вскоре, когда я нежила больной позвоночник мягкой кроватью, ко мне под одеяло скользнула Машка.
- Обними меня, пожалуйста, - сказала она, поворачиваясь ко мне спиной.

Смерть будильника, чайник, душ, кофе залпом, сигарета перед выходом, ноги в брюки – сумку в руки.

Смерть будильника.
5 минут.
Смерть будильника.
5 минут.
Смерть будильника.
5 минут.

Проявляя чудеса акробатики, мои ноги коснулись пола.
Машка еще спала. Не разбудить бы.
Шепотом на кухню, потом в душ - на кофе нет времени – на работу бегом.

Я шла по улице и старательно справлялась с лицом. Стараясь с мелким дождем стряхнуть с него то, что предназначено только для двоих.
Ничего не было, ничего из того, что могло бы быть в одной постели между девушками одной сексуальной ориентации. Кроме…

Ощущения тепла, спокойствия.. нет, покоя. Умопомрачительной нежности и желания защитить от всего. Было то, самое, выношенное, как любимое дитя, нерастраченное ни на кого до.
Любовь? Нет, не надо грязи. Больше. Сильнее. Глубже.

Домой я летела по всем традициям дамских романов. Если такси можно назвать крыльями – то на крыльях.
Дрожащими руками, вставляя ключ в замок, я тихо молилась, чтобы дома была только Машка.
Не потому, что Ленка лишняя. Ленка – это Ленка. С ней, как говориться, пуд соли был съеден и не один раз.
Просто именно сегодня мне хотелось, чтобы меня встретила именно Машка. Одна.

Открыв дверь, я услышала тихий звук гитары.
Простояв несколько минут истуканом в прихожей, я дождалась голоса.
Глуховатый, немного нервный, но по-прежнему узнаваемый.
Ха, его бы я узнала и в два часа ночи меня разбуди.
Я стояла и слушала. Не решаясь войти, потому, что своей музыкой Машка выстроила невидимые границы своего мира.
Неслышно прошмыгнула на кухню. Поставила чайник и, прислонившись к дверному косяку, слушала… слушала…. Слушала…..
Как там Ленка сказала? Драма у нее? Личная? Да здесь вселенская скорбь, перетертая с солью и нервными клетками. Своим чутким голосом Машка аккуратно снимала с меня слой за слоем, раздвигая ткани, добиралась до органа, отвечающего за продвижение по горлу непроглатываемого комка.
Я провела рукой по лицу. Ладонь была мокрой.
Медленно опустившись на пол, я беззвучно плакала, как потерявшийся ребенок, не вытирая глаза, сглатывала соленые слезы вместе со словами Машиных песен. Я поняла, что все эти теплости, нежности, дружеские объятья – полное фуфло, потому что я безнадежно в нее влюбилась.

Когда Машка вышла на кухню, я уже успокоилась, выпила ведро кофе и привела с помощью льда и воды лицо в порядок.

-Привет.
-Привет. – не своим голосом ответила я.
-Ты прости меня за то.. ну, что я ночью так.. бесцеремонно. Просто…
-Просто тебе показалось, что если еще на минуту останешься одна, то умрешь?
-Да…. Примерно так… - Машка заметно смутилась. – А ты давно дома?
-Нет, только вошла. – зачем-то соврала я.
-А я здесь…это…. Ленка ушла днем, сказала, что будет только завтра. Я весь день струны перебирала.. думала, может напишется что-нибудь новенькое, но… видно моя муза там и осталась.
-Понятно…...
Разговор зашел в тупик. Я поняла, что за ночь ничего не изменилось. Головой она была по-прежнему в мифическом «там». В своем прошлом, для нее еще очень важном.
А я.. что я? Выступила в главной роли плюшевого мишки. Только…. Маленькая ремарка… я живая. И внутри что-то, на данный момент совершенно непонятное, но далекое от синтепона.

-Как на работе?
–Нормально.. Есть хочешь?
-Нет. Спасибо.
Мы перекидывались дежурными фразами.
- Я слышала, как ты пела.
-?
-Сейчас.– я отчаянно взрывала Машины границы.
-Хм….И что скажешь?
-Ничего не скажу. Видимо, это слишком…. – замялась я, подбирая определение, - Слишком личное?
-Да. Личное. Я не знала, что ты дома. – Машке явно не нравилось, что я подслушала.
-А я не решилась тебе помешать. – соврала я.
-Ничего страшного. Просто в следующий раз лучше мешай.
Я поежилась от внутреннего холода. Что за бред я несу? И что, вообще происходит???

-Может, поешь все-таки?
Я проявляла себя во всем блеске ведения приятной беседы…
-Может, еще и чаю предложишь? – раздраженно ответила Машка.
-Могу и чаю… -
Я тупила неимоверно… Ну нечего мне ей сейчас сказать! Абсолютно. И идти гулять, дабы ее в покое оставить тоже некуда. Да и желания нет.
Молчание было тягостным настолько, что меня осенила гениальная мысль – телевизор!
У нас же есть телевизор!
-Пойду я… это… телевизор посмотрю… - сказала я, и, не дожидаясь ответа, пошла в Ленкину комнату. Именно там находилось это сокровище.

Я развалилась на диване в позе непризнанного гения, а сокровище монотонно вываливало на меня шейк вестей с рекламой.

Через пару фильмов и новостной блок наступил вечер. Долгожданный. Потому, что после него я имела полное моральное право пойти спать. В восемь вечера не могла, а вот в одиннадцать - пожалуйста! И кто все это придумал?

Машка все так же сидела на кухне, я тупо переключала каналы, запарившись найти что-то достойное… Мозг потихоньку настраивался на сон.. сон.. сон….

-Аль, может, на свою кровать пойдешь?
Маша легонько тронула меня за плечо.
Ничего ж себе – новости послушала... Два часа ночи. По телику – радужная таблица. Благо, без звука…
Я тряхнула головой и проснулась окончательно. И, что самое интересное, поняла, что выспалась. Зря я это сделала, очень зря. Представив, как я сейчас буду ворочаться без тени сна на своей койке, и, если, (НЕ ДАЙ БОГ!), Машка решит повторить вчерашний кульбит….Меня передернуло.

-Спать пойдешь?
Вот привязалась! Что надо?
-Пойду. Надо. – ответила я. – А ты?
-Я тоже.. поздно уже. Иди в душ первой, я еще чай не допила.

Несмотря на то, что душ меня исключительно бодрит, я поперлась в ванну.
Стоя под горячими каплями, я думала… Ну, естественно, о Машке.
Сказать, что я хотела бы, чтобы она пришла ко мне сегодня ночью – ничего не сказать. Я размазывала по кафелю мысли о ней, смешанные со страхом того, что они могут сбыться.
Тепло, необыкновенно уютно заснуть с ней рядом. Убаюкать, обмануть себя в очередной раз сублимацией желания ее… Хоть каким-то подобием близости.. Просто чувствовать не так остро свое проверенное и привычное, но все-таки одиночество.
Вода успокаивала. Согревала. По-матерински мягко смывала с меня каждодневные маскировки.. Те самые защитные реакции, которые помогали чувствоваться хоть какую-то свою нужность и принадлежность. Кутаясь в любимое полотенце, я становилась все более беззащитной и плюшевой.
Соберись, девочка, соберись! – приказывала я себе. Но… желание лечь в постель, полностью расслабленной.. не парясь о пижамках –футболках.. каждой клеточкой тела ощущая прикосновение мягкого белья, а лучше… как ни крути.. Машкиного тела…упорно мешало выполнить приказ.

–Маш, ванна свободна! – крикнула я, прошмыгнув в комнату как можно быстрее.
Скинула полотенце на кровать.
Подумала секунду.
Посмотрела на лежащую на стуле футболку.
Да и *** с ней! - сказала я вслух то ли футболке, то ли Машке.. то ли всей моей никчемной жизни.
Забралась под одеяло..
Хорошо-то как….Все ж права была продавщица, уговорившая меня взять именно этот комплект.

Шум воды прекратился. Услышав шаги, я трусливо отвернулась к стенке, закрывшись одеялом почти с головой.
Ну! – я считала секунды, гадая, на какую постель она ляжет.
Пять. Шесть.
Слыша, как она переодевается ко сну, меня охватил внутренний мандраж.
Семь. Восемь. Девять. Десять.
Скрипнул диван. Не мой.
Уф……
Напряжение отпустило, я медленно проваливалась в сон.

-Можно? - спросила она таким громким шепотом, что не проснулся бы только глухой.
Я старательно сделала вид, что сплю.
Машка - вид, что поверила.
Проверив стенку на прочность, стараясь выдавить в ней нишу под размер своего тела, я лежала, боясь пошевелиться. Чтобы ненароком не коснуться ее. Стенка не поддавалась. Мысленно пожелав Машке спокойной ночи и убедив себя, что могу спать, так как мне удобно, я перевернулась на спину.
Через секунду Машка положила голову на мое плечо.

Хосспади, она хоть понимает, ЧТО она делает?????

-Маш…. – выдохнула я.
-Что-то не так? – Машка приподняла голову. Два огромных глаза, не мигая, смотрели на меня…..
-Нет..
Голос в тишине ночи был неуместно резким…
Одновременно подумалось, что Ленка будет только завтра.
Ленка. Будет. Только. Завтра….
Хм…

Мой внутренний адвокат скончался тогда, когда кончик Машкиного языка заскользил по мочке моего уха…

Мои пальцы сошли с ума…
(Сдирая с нее футболку..)

И мои губы тоже.
(По ключице.. до яремной ямки..)

Тумблер приличий перегорел от напряжения быстро и безболезненно.
(Щелк!)

Мне необходимо было здесь и сейчас.
(Вдох!)

Все и сразу.
(Выдох!)

Переболев, как ветрянкой, мечтами о ней, я безумно хотела этой реальности.
(…!)

А Машкин язык тем временем аккуратно и нежно зализывал оспинки…
(Комкая простынь…)

Напрочь забыв обо всем, кроме ее
губ..
(Перевернулись под одеялом..)

глаз..
(Зажмуриться и не отпускать!)

рук..
(Царапая спину…)


тела….
(К черту одеяло вообще!)



Я больше не задавала вопросов..
(Вдох-выдох-вдох-выдох..)

Я вообще больше…..
(М-м-м-м-ммммм…)

-Еще….


Я боялась открыть глаза.
Осторожно, как сапер.. протянула руку. Сантиметр кровати…второй.. третий…. Вздрогнула, коснувшись ее тела…
Спит.
Пользуясь моментом, я разглядывала ее лицо.
Шрам от подушки. Бархатные ресницы.. Черные, как уголь… Искусно вылепленные скулы… Зацелованные мною… (неужели мною????) губы…
Если на небе есть бог – это, наверное, одна из лучших его работ.
Аккуратно провела кончиками пальцев по щеке… дотронулась до ямочки около губ…
Нежная, почти младенческая кожа… Вдохнуть бы ее всю…
Такая своя, такая родная… до двух родинок в уголке глаз, до …. до…до..до….

-Вот оно, бабское счастье... – усмехнулась я, - был бы милый рядом.
Вышла на кухню. Автоматом поставила чайник, закурила…
Поставила на стол чашку. Подумала, поставила вторую.
-Маш, кофе? – я аккуратно будила ее.
Машка, сонно потягиваясь, жмурила веки, медленно, безумно сладко просыпалась…
Села на кровати, благодарно взяла чашку у меня из рук. Главное – вовремя, так как мои пальцы уже начали плавиться. Так же, как и я медленно оплывала под ее взглядом.
-Утро доброе. – улыбнулась она.
Я, присев на краешек, маленькими глотками вдыхала кофейный аромат и ее запах. Четко отделяя один от другого.
Мы молчали.
Пока мой телефон не намекнул мне директорским голосом, что я уже как час должна была быть на работе.
-Машк, ну ты.. это …– запинаясь выговаривала я, пытаясь одновременно влезть в джинсы и собрать сумку, - в общем, я побежала! Пиши, звони, не пропадай! - совершенно не в тему выпалила я, неловко поцеловала ее в щеку и вылетела на работу.

Отвратительный рабочий день. Взгляд, намертво приросший к дисплею телефона, на котором не маячило ничего, даже отдаленно напоминающее присланное сообщение.
После 5-й проверки баланса, включения и выключения телефона я, наконец, пришла к удивительно логичному выводу – мне просто никто не пишет.
«Как ты?» - быстренько нащелкала я, и не задумываясь нажала кнопку «send».
«Норма. Когда будешь?» - Машка была лаконична.
«Через час» - ответила я, добивая рабочий хлам.
Через час… Через полчаса… Через пять минут я открывала дверь.
И тут все рухнуло.
Я увидела ее.
Маленькую спортивную сумку. И зачехленную гитару.
И билет на кухонном столе… рядом сиротливо лежал паспорт и Машкины сигареты.

Я так долго ее ждала, так долго выпрашивала у бога это маленькое счастье, что совершенно забыла, что для него нужны двое.
И, что даже при игре в одном фильме, у нас могут быть совершенно разные сценарии жизни.
В моем была она, она, и еще раз она. Рядом. Перманентно. Как доминанта моей повседневности. Без дублей и дублеров.
В ее - я была. Красивой и убедительной постельной сценой. На мою, совершенно эпизодическую роль, сгодилась бы любая, ладно скроенная актерка. Просто совпало. Именно я появилась тот момент, когда ее эмоции застряли между зубов, и нужен был элементарный плевок, пусть даже через выброс эндорфинов.

Я знала, что не пойду провожать ее.
За 3 часа до поезда мы сидели на кухне. Так и не ставшею нашей.
Я заполняла пепельницу, Машка молчала.
Слова, не отягощенные необходимостью их проговаривать, зависали в воздухе, после чего вместе с дымом выплывали в форточку.

-Я хочу сказать спасибо. – тихо проговорила Машка.
-За что?
-За все. И ты знаешь за что еще. Я не буду извиняться, потому, что мы обе этого хотели. Тем более, что никто никого не любит, так ведь?
После ее безупречно честного взгляда в этот момент мне захотелось залезть под стол. А еще лучше – в духовку.. И выпекать свой мозг вместе с телом на медленном огне.
-Да, Маш. Конечно… - согласилась я, хотя идея с духовкой была намного лучше.
-Я ненадолго. Недели на две. Потом вернусь в город. И… - Машка многозначительно улыбнулась, - может у нас что и получится, ну ты понимаешь.
После этой фразы мое сердце совершило немыслимый кульбит до желудка и обратно.
-Понимаю.. – улыбнулась я, не менее светски.

Я потом долго жила с этой «пристегнутой» улыбкой.
Работая, отдыхая, выпивая цистерны вискаря на идиотских вечеринках… я надевала запасное лицо, и всеми силами пыталась запихать в свою пустоту хотя бы алкоголь.
Переламываясь, как самый отстойный наркоман, я чувствовала себя мишкой с оторванными лапами, которого, не смотря на всю «хорошесть».. тем не менее… добили головой об стену.
Зная, что ничего уже не будет, что мои мечты не имеют даже намека на реальность, я продолжала жить в них.

А Машка….
Машка не вернулась. Она звонила. Говорила, что обязательно приедет, просто вот сейчас.. ну никак, но еще немного, и всё!
И я ждала, осознавая свой полный идиотизм, но оставляя себе хотя бы 5 процентов того, что невозможное возможно.
Она не приезжала. День. Неделя. Месяц. Второй.
А потом пропала из зоны доступа. Не надолго, недельки на две.
За которые я успела скатиться до состояния отвратительного невроза и вязкой внутренней каши.

Потом, правда, отписалась, что в Москве. Непринужденно предложила встретить меня утром на вокзале, но я никуда не поехала. Ни на следующий день. Ни через неделю. Машка звонила еще пару раз, совершенно чужая, и я ловила нёбом «свои» нотки в ее, почти незнакомом мне голосе.
И ничего не делала.
Поправляла гипс на переломах, мазала йодом ранки, изображала бурную деятельность, без подвижек в сторону даже намека на поездку. Я боялась. До тошноты. Что моя, так старательно выстроенная громада отвыкания рухнет от одного ее взгляда.

Хм, а от чего «такого» я отвыкала?
Я просто сидела, как собака из детской книжки, на могиле своих чувств, храня совершенно никому не нужную верность.
И в этом заключалась высшая идея мазохизма.
Ленка, выслушав как-то весь мой пьяный бред, долго говорила что-то про «психотипы» и прочие нецензурные слова.
Но я так ничего и не поняла тогда.


Как-то вечером, мучая пульт, я увидела.
Ее.
В неплохой передаче, что-то из разряда «Молодые таланты»… Молодую и талантливую)) Красивую неимоверно… С модной стрижкой и модными песнями.
Крупный план ее лица.. Взгляд-руки-голос.

Крупные, кукольные слезы на моих щеках…Рука, до белизны сжатая в кулак…



ДА ВЫ-КЛЮ-ЧИ-ТЕ КТО-НИ-БУДЬ ЗВУК!