в этом городе небо молчит о забытом и главном,
облака научились неслышно улаживать сны,
на светящемся камне поют одинокие фавны -
сорок восемь осипших фигурок. лишь восемь их них
вспоминают язык, на котором плескались сонеты,
обнажённый язык, что пьянел на любимой груди…
в этом городе ночь, и никто не подскажет ответа -
и не выведет прочь, полагая, что всё позади.
в этом городе ночь. потому ли, что стала безликой
марианская дева, влюблённая кровью в закат?
под ладонями крошатся храмы, стираются лики
с чудотворных картинок, едва прикасается взгляд…
в этом городе память не держится формы событий,
покрывается траурной рябью зеркальная гладь.
император бежал - а кому ещё хочется быть им?
если власть - лишь игра, то никто не желает играть.
на тяжёлых ветвях умирают усталые птицы -
и сливаются с фоном, врастая в изгибы коры;
холодеют аллеей печальные тёмные лица
и ослепшие взгляды вчерашней пустой синевы.
холодеет земля - но, пока не бесплодна; и скудно
порастают травою ненужные жизни поля.
в этом городе северный ветер качает Иуду
на осиновых, птичьих, обломанных небом ветвях.
безымянный мессия ведёт за собою усопших
по раззявленным глоткам зловонных несвежих могил -
но не учит любви их. наверное, чище и проще -
по воде сапогами - и! - левой! - и! - с левой ноги…
в этом городе небо молчит - будто вырваны с корнем
и язык, и горячей пульсации солнечный диск.
в этом городе ночь - и иное, что ночи покорно,
и упрямая вера, дающая силы ползти...