За окошком всюду лужи.
Осень. Дождики идут.
Мы с братишкой дома тужим,
В садик нас не поведут.
Мы «расстроены» немножко,
То есть я и брат мой Лёшка.
Что мы учудИли с Лёхой?
Получили наслажденье!
А потом нам стало плохо
От клубничного варенья.
По три банки съели с Лёшкой!
Будто суп хлебали ложкой!
И «расстроились» мы с Лёшкой,
Ведь варенье – не компот.
Но не плачем! Дождь в окошко
Вместо нас слезинки льёт.
— Хоть сейчас болит живот,
К вашим свадьбам всё пройдёт! —
Так сказал нам доктор, глядя
На жирафьи животы.
— Почему жирафьи, дядя?
Врач сказал:
— Для красоты
Вылезли жирафьи пятна
От варенья! Всё понятно!»
Мы гадали: неужели
В пятнах неспроста жираф!
Пятна, точно, есть на теле,
Только где с вареньем шкаф?
Ест жираф варенье ложкой?
Удивлялись мы с Алёшкой.
Дядя Врач сказал мальчишкам:
— Сладкоежки – вы, друзья!
По три банки? Это слишком!
Столько сладкого — нельзя!
Эх, жирафы! Ведь у мамы
Быть могли гиппопотамы…
Если б съели по четыре,
Стали б с братом вы, друзья,
Больше бегемотов! Шире!
В этом заверяю я. —
Так ответил дядя Врач.
А Алёшка сразу в плач.
И вопит:
— Мы, мама, — люди!
Я же – людь, и Петька – людь!
Есть варенье мы не будем,
Только нашей мамой будь!
Я не стану есть варенье,
У меня переслажденье!
Я — не сын гиппопотама!
Я варенье не хочу!
Вот моя родная мама! —
Алексей сказал врачу. —
Там одна осталась банка:
То ль малина, то ли шпанка.
Нам варенье уж без толку,
Я есть тоже не хочу,
Шкаф открыл, залез на полку,
Банку я отдал Врачу.
Толстый Врач, как бегемот.
Сам пусть ест варенье! Вот!