“Человек, чтобы расти, должен находиться в постоянном конфликте, включая конфликт с самим собой.” – Отец Андрей
Всего труднее говорить о детях...
Нам кажется, что мы за них в ответе
С начала и до самого конца –
Всей жизни нашей смертного венца.
Судьба наших детей зависит от того,
В любви ли взращены они. Сего
Я до поры до времени не знала
И оттого порядком пострадала.
Хоть много доброты дарили детям мы,
И наши помыслы были всегда чисты,
Но видно существует всё же связь,
В любви ли произведена завязь.
Дети красивы, пламенны, умны,
Так что всерьёз возрадовались мы,
Но мы не знали, что готовит жизнь,
Предупреждая изредка: “Держись!”
Нам много мук в проекте предстояло,
Что моё сердце, впрочем, предсказало,
Когда я горько плакала у загса
В предчувствии грозящего мне фарса.
Листая эту повесть в ретроспекте,
Я думаю, признаться, об аспекте
Понятия родительской любви...
В чём сей любви проявлены следы?
В том, что детей мы жизнью управляем
Или свой выбор сделать позволяем?
Воспитанная в строгости семьёй
(Скорее матерью моею – той,
Что за меня всегда и всё решала -
Самостоятельность она не поощряла,
В зародыше давила все стремленья
Свободы ухватить хотя бы дуновенье),
Я поклялась себе, что буду я иной –
Сговорчивой, понятливой, “святой”,
Что к детям проявлю своим я уваженье,
Одобрив их к свободе гордое стремленье,
Что буду с ними терпеливая во всём,
Что я прикрою их своим крылом
Только тогда, когда они о том попросят.
Меня немного в сторону уносит,
Но очень важно всё же мне понять,
Кто был “правее” – я иль моя мать.
Быть может я детей своих и распустила,
Им в жизни ничего не запретила,
Менять профессии и вкусы позволяла,
Друзей им никогда не выбирала,
Советы, если спросят, лишь давала,
Но в стороне спокойно я стояла.
Они считались вроде бы со мной,
Делились и секретами порой,
Но в этом с мужем мы порядком усомнились,
Когда к наркотикам они вдруг пристрастились.
Сначала это сделал старший сын,
Тогда он был ещё у нас один.
Мы очень долго с этим все боролись,
Но на преграды тут же напоролись.
Пыталась тут я строгость применить,
Дабы проблему эту разрешить,
Но мать моя сводила всё на нет,
Как будто бы дала на то обет –
Мне возражать во всём, что я решу.
Я этого сейчас не ворошу.
Иных путей искала я тогда.
Неумолимою была моя судьба,
И с младшим сыном то же повторилось –
Как видно с первым я не научилась.
Вокруг роптали: “Ну а где же Бог?!”,
Но продолжала я учить урок.
В печали я уединение искала,
Что познавать себя мне помогало,
И в этом прожила я много лет.
Пыталась всё-таки я отыскать ответ
На те вопросы, где ответов нет,
И в этом был моей судьбы секрет.
В конце концов я это отпустила,
И лишь тогда, друзья, я победила!
И дети разум обрели в конце концов,
А подсобила в этом мне любовь:
Я их любила всякими – родными,
Красивыми, ничтожными, слепыми,
Сговорчивыми, грубыми, чужими...
Они всегда мне были дорогими.
И я горжусь, что в этом страшном сне,
Который мне приснился по весне,
Не прокляла я всё же смысла жить,
Руками Бога на земле служить.
Я вам открою тайну, дорогие, -
В какие б времена ни жили мы иные,
Кто трудно жил, скорее победил,
Чем тот, кто с вечною удачею дружил.
Не тот золотник ценен, что блестит,
А тот, который жизнь свою творит,
Хоть оступаясь, падая, но поднимаясь,
С судьбой своею лично разбираясь,
Барахтаясь, печалясь и страдая,
Но всё же непременно побеждая!
8 апреля 2006 года