Не ведаю, не знаю где и был я,
Скорей всего, был где нибудь вдали.
Там у меня, серебряные крылья,
Вдруг выросли и в небо унесли.
И я, летя по курсу зюйд-зюйд-вест
Зрил пейзаж открывшийся окрест,
Ошалевал от созерцанья стольких мест,
Аж голова кружилась.
И в глас кляня бескрылость,
Что до поры сей мой была удел,
Я кувыркался в небе и балдел,
Как будто только что из клетки вышел,
Стремился полететь как можно выше,
Но утомившись, сел на чьей то крыше,
Там трубочист сидел и песни пел.
Не смог он удивления унять
Меня увидя,
Вскричал он, очень громко:
- Чур меня —
Вскричал – Изыди!
-Кто ты такой - вопил он
— Ангел или дьявол,
Крушенье ли, несёшь ты, или славу,
Какую нибудь сладость, иль отраву,
А может быть ты просто херувим.
Молю тебя покорно, мне откройся...
И я, тогда сказал ему:
- Не бойся,
Покушай бутерброд и успокойся,
Такой же, как и ты я - гражданин.
Но возражает трубочист:
- Шалишь - мол - брат,
Коль ты как все, зачем, тогда, крылат?
И был бы ты на ангела похожим,
Коль не была бы у тебя такая рожа,
И хоть ты машешь крыльями, а всё же,
Для ангела, ты явно плоховат.
Поэтому то, знаю я, двукрылый,
Что связан, верно,ты с нечистой силой,
А по сему уйди и сгинь постылый!
И ну себя знаменьем осенять.
Меня ж всё это стало забавлять.
Тогда я из кармана вынул ножик,
Крылом захлопал и состроил рожу,
Взмемекнул громко и заблеял тоже
Ну а затем, коровой замычал.
Что сделалось, тут, с бедном трубочистом!
Он снова заopал мне:
- Сгинь нечистый!
Потом в трубу забрался, очень быстро,
И yдалился, жалобно визжа.
А я, спугнув беднягу, застеснялся,
Да с крыши поскорее той поднялся.
И улетев, уже не возвращался.
Проснулся и на службу побежал.