тетрадь одиннадцатая (стихи 2003-2007 гг. и вокруг них)
2003
Вы говорите, что город ужасен.
Что только грязь и пыль, и нечем дышать,
вместо воздуха пыль, и стекло, и бетон, и сталь,
нет ни шелеста ветра, ни шёпота листьев, ни шороха трав речных...
Но ведь небо всегда над головой
В нём плывут облака и птицы летят...
Вы говорите, что люди ужасны.
Что только грязь и вонь от немытых душ, и в амёбах тел
только опухоль сердца, и лезвие рта, и дрожащие свёрла глаз,
и грохочет пустой барабан...
Но ведь небо всегда над головой
В нём плывут облака и птицы летят...
Вы говорите, что жизнь ужасна.
Что только грязь и дым от сгоревших надежд,
и обломки людей, и безумная дробь барабана,
и щёлкает тысячью жвал насекомое-время...
Но ведь небо всегда над головой
В нём плывут облака и птицы летят...
Вы говорите, что небо ужасно.
Что только грязь и обман, только холод и мрак,
ничего, кроме дырок звёзд,
и воняет елеем...
Но ведь... но ведь... но ведь... но ведь... но ведь... но ведь...
- это нечестно...
30 января 2003
Так неподвижны деревья на снегу
Так светел белый воздух неба
Заходит в дом тот человек,
что умер
Художник тычет кистью в голую картину
Заходит женщина с улыбкой
И разливает чай мой друг
И поправляет очки другой
И расправляет юбки на коленях старуха
Снова дверь открылась
Сметают снег с ботинок на крыльце
Там за окном так неподвижны...
Стать дерево потом неплохо...
8 февраля 2003
На снежном поле остановлено движенье
мужчин и женщин, воплощённых в камень.
Живые тоже здесь, стоят и смотрят.
Друг другу словно говоря:
Не жалуйся на неостановимость,
И вечности внезапной не зови.
Что камень ты - что человек,
Что седина в висках - что снег.
9 февраля 2003
Жизнь посылает нам убийц
Они идут по дорогам души
И стреляют во все живое
Но если ты — как деревья в лесу
то не хватит пуль
Жизнь посылает нам дровосеков
Они идут и стучат топорами
Но если ты — как трава
тебе не страшны топоры
Жизнь посылает нам газонокосилки
Они идут и косят до самых корней
Но если ты — как одуванчиковый пух
тебя не достанут косилки
Ты летишь через небо
с единственной целью
найти
ту неизвестную землю
в которую можно упасть
чтобы жить
19 июля 2003
Мы лежим в траве и смотрим в небо
На жизнь причудливую облаков
На движение воздушных течений
Многократно на наших глазах
Кружится белый, и серый и черный
Круг рождений, сражений и смерти
Мы лежим в траве, размышляя
О быстротечности жизни небесной
Вот приходят большие ветра
И уносят последний пепел
Только синее небо недвижно
Смотрит в нашу траву
Жизнь причудливая людей
Движенье земных течений
Кружится быстротечно
Круг рождений, сражений и смерти
16 сентября 2003
Три липовских стихотворения, написанных в августе 2003 года
1.
В третьем тысячелетии
неожиданно сильный ветер над Старицей
Словно зеленые волосы
волнуется осока-трава
На синей палитре неба
белые мазки облаков
Парит одинокий ястреб
август 2003
2.
Дни пролетают как грустные строчки стихов
Звездные ночи похожи как точные рифмы
В куполе неба кружение слов-облаков
Как будто бы небо хочет что-то сказать
Иду по дороге внезапным объят одиночеством
Запах полыни несу осторожно в руках
Дни пролетевшие ветер уносит в небо
Звездные ночи рождают далекие звуки и свет
август 2003
3.
Уходят люди и годы
По туманной дороге
А я остаюсь
Только низко летящие облака
Провожают их в путь
Никто не обернется
Никто не посмотрит назад
Будет ночь, будет утро
Пойду по дороге
Туда, за туманом
Где все они вместе
Где все они рядом
Ушедшие люди и годы
август 2003
ВРЕМЕНА ГОДА
Белое лёгкое
кружится
медленно
Белое круглое
светится
холодно
Белое нежное
падает
медленно
Белое свежее
радует
глаз
2 декабря 2003
Два штампа китайской поэзии:
"Красная пыль" - метафора светских развлечений и светской мишуры
"Белая роса" - метафора инея
Даже пыль красна
На балу была.
А теперь бела
На траве роса.
5 декабря 2003
СЛУЧАЙНО ВМЕСТЕ ВЕЧНО
Липовские стихи 2005 года в рамках Липовского вернисажа "Случайно вместе вечно", где было представлено 40 акварелей, 11 стихотворений, 36 хайку и 4 танка)
1.
Вот иду я, иду,
по дороге иду.
А дорога уходит в воду.
Над водою деревья,
трава под водой.
Этой весною
разлив большой.
И не нужно спрашивать броду.
И некому дать совет.
А на том берегу
водяных полей
В малиновых тучах свет.
И ветер протяжный
рябит волну.
И отдыха ветру нет.
2.
Зарастают луга
молодыми лесами,
Зарастает дорога
травой молодой.
И уходят под землю
деревянными лбами
Деревенские избы
одна за одной.
В деревенском погосте
те, что жили когда-то.
А в деревне лишь гости,
что уедут обратно.
Лишь ветров дуновенья,
облака - как вода.
Замирают мгновенья,
уплывают года.
Уплывают из времени
в неподвижную быль,
Как на фото, где все мы:
и кто есть, и кто был.
Вдоль дороги цветы
вырастают красивые:
Жёлтые, красные, синие...
3.
Жёлтое солнце
спускалось за дальний луг.
Красные сосны
замерли будто во сне.
Только один
комариный высокий звук
Тревожно звенел
в опустившейся вдруг тишине.
Небо парило
на крыльях своих облаков.
Трава поднимала
цветов своих жёлтые лица.
Белый туман
выплывал из своих берегов,
Чтоб над лугами
до самого леса стелиться.
Я уходил
по дороге дрожащей и белой.
Спряталось солнце
под длинным и узким крылом.
Там, вдалеке
осторожно, несмело
Плыл над туманной рекою
мой дом.
Я уходил,
оставляя весь мир за спиною.
Душу и тело мои
обнимала вода..
Над почерневшей
застывшей сосновой стеною
Первая слабая
робко дрожала звезда.
4.
В спокойной воде
отражается берег другой.
Осиновый лист
не дрожит на воде голубой.
И белое облако
не оставляет следа.
Гляжу я на небо -
и в небе всё та же вода.
Закатное солнце
спустилось на красных лучах.
Какая-то птица
скатилась по небу, крича.
По красной воде
пробежали вечерние тени.
Сегодня суббота,
а завтра уже воскресенье.
Бежит день за днём,
за неделею мчится неделя.
И ночь уже близко,
а мы ничего не успели.
Как чёрный гранит
безмятежна ночная вода.
На каменном небе
восходит чужая звезда.
5.
Слепяще-белые
летят облака.
В синем небе,
бесконечно близком.
Невидимкой старое дитя -
ветер -
Опустился до земли,
низко-низко.
Он листвой берёз играет.
Он колышет ветви сосен.
И душа его не знает
времени.
И о вечности она не просит.
Там, где чёрная вода плещет,
Он покоя своего ищет.
Но, как только поглядит
в зеркало,
Сразу воду замутит
ветер.
Он поднимется опять в выси
Облаков считать большие числа.
И по чёрной по воде быстро
Поплывут слепяще-белые числа.
6.
В сосновом лесу,
где дорога кончается,
Где ветер уставший
не так силён,
Слышен один комариный звон,
И пятнами солнце качается.
Я с соснами буду
вести разговор
Беззвучный - ведь им всё равно.
Их затуманенный небо взор
Не смущает моё враньё.
И, всё сказав,
буду слушать вновь,
Что скажут они в ответ.
Но они молчат -
ведь у них нет
Человеческих лживых слов.
Я уйду туда, откуда пришёл,
Туда, где ветер силён.
Тысячи слов, что в пути нашёл,
Нашепчет мне в уши он.
7.
Над лесом, над лугом
застыла армада
небесных белых кораблей.
Под пристальным взглядом
живущих на небе
ползёт по тропе муравей.
Лежу среди трав
и смотрю сквозь ресницы
на сложный небесный манёвр.
И то ли мне чудится,
то ли мне снится
нездешний причудливый говор.
Как будто кричит
одинокая птица,
Как будто стонет сосна.
Вернусь ото сна,
но уже растворится
прибывшая издалека экспедиция.
Как в воде без следа
растворится вода.
Над лугом лишь ветер
всё веет и веет,
И по тропе
всё ползёт муравей.
8.
Облака не движутся.
Замерла трава.
Только тихо движется
По реке вода.
То ли ветер стелится
Низко над водой,
То ли кто шевелится
В глубине речной.
И рыбак не знает,
Что же предпринять:
То ли сеть забросить,
То ли так дремать:
9.
Раскручена небесная вода
Темнеющей воронкою заката.
И белые крушатся города,
Небесных волн не выдержав наката.
Там стелются зыбучие пески
По крутизне летящего овала.
И горы туч, распавшись на куски,
Сгорают в пламенеющем провале.
Земля застыла, будто неживая,
Не двигаясь и даже не дыша,
В безмолвном удивлении взирая,
Как западное небо умирает,
В агонии последней трепеща.
И чёрная восточная вода
Ночной волной затопит пепелище.
И тишина сама вдруг станет тише,
Как вышина родит беззвучный звон,
И выплывет холодная звезда.
И людям на земле приснится сон.
10.
Старый пруд травой зарос.
Вьётся тысяча стрекоз.
Крепкий запах папирос.
А старик повесил нос, -
Не ответил на вопрос.
Или это просто пень?
И причудливая тень?
Ветвь кривая - не рука.
И не запах табака -
Это запах трав меня
Спутал на закате дня.
Угасает летний день.
Всё стройней и выше тень.
По низинам гаснет свет.
И почудился ответ:
То ли в шорохе стрекоз,
То ли уж в траве прополз,
То ли кто-то на болоте
Шепчет старческое что-то:
11.
Не птенцы, не взрослые,
вроде как подростки,
летят две птицы,
крыльями машут,
по небу голубому
в синюю полоску.
Не саженцы, не взрослые,
вроде как подростки,
стоят на тонких ножках
две белые берёзки
в платьицах зелёных
в солнечный горошек.
Не мальчик, не девочка,
не мужчина, не женщина,
вроде как подростки,
лежат под берёзками,
смотрят в небо,
думают о будущем,
а оно круглое и мягкое,
сделано из воска:
у неё - в горошек,
у него - в полоску.
Не мужчина, не женщина,
не вдовец, не вдова.
уходят по дороге
старик и старуха,
думают о прошлом,
что возьмут с собою
в квадратное и твёрдое,
сделанное из камня...
2006
С каждым годом трава зеленее,
С каждым веком роса холодней.
Я стихи сочинять не умею,
Я их просто краду у полей,
У деревьев в лесу, и у речки,
У дороги в туманном бреду,
По которой с дрожащею свечкой
С непонятною целью бреду.
Стану к старости много умнее,
Перестану стихи воровать.
На траву, что всегда зеленеет,
Буду белой росой выпадать.
Без надежды, что кто-то услышит.
Без печали о том, что прошло,
Не сбылось, не случилось, не вышло,
И туманом на сердце легло.
Будет ночь, будет век, будет утро.
Кто-то снова свечу запалит.
Безрассудно, ненужно, не мудро
Чьё-то сердце опять заболит.
Нет, конечно, он мне не ответит,
И не станет со мной говорить.
Я туманом рассеюсь с рассветом,
А он будет жить...
14 июня 2006
Хотел бы быть девчонкой
С юбчонкой на бедре.
С косою до коленки
И ветром в голове.
Забросил бы науки,
Забыл философов.
Играла бы я в куклы,
Читала про любовь.
И пряталась от Бога
И мудрых стариков.
Смеясь, я шёл за гробом
Своих ровесников.
21 июня 2006
Что может знать китаец
О русском бытие?
Когда метель играется
В печной трубе...
И белым иероглифом
Кружится за окном.
А красный иероглиф
Горит огнём...
Дрова подбросит в печку.
Допьёт свой крепкий чай.
И выйдет на крылечко
Вдыхать печаль...
Смотреть на бледной
тушью Плывущие поля.
А лес темнее туши,
Черней угля.
Что может понимать он
В загадочной душе?
По Богу ли, по матери,
И вообще...
22 июня 2006
Жёлтая дорога, пижма у дороги.
Красные овраги полны бузиной.
Кружатся и вьются боги надо мной.
Мелкие крылатые боги.
Озеро застыло зеркально.
На осоке капли дождя.
Из воды большое печально
Небо смотрит мимо меня.
Сосны между небом и небом.
Небо в них покой обрело.
Где-то между был я и не был
Пролетело белое крыло.
Было-пролетело мимо.
Но горит неугасимо
След космических огней.
Свет давно угасших дней.
Липовка, 1-2 августа 2006
Заросла вода
зелёною травой.
Жёлтые кубышки,
белые кувшинки.
Взрослая беда
зачастила слишком.
Пела свои песни,
что поют песчинки,
что уносит ветер,
ветер верховой.
На всём белом свете
нету больше места,
где могли бы встретиться
те, что унеслись.
Тёмная вода,
серебра мелькание.
Отражает высь
глубина зеркальная.
Между ними ветер,
облачные полосы,
уходящий вечер,
и мой слабый голос.
Белые кувшинки,
жёлтые кубышки.
Смятые травинки.
Старые покрышки.
След от колеса.
Брошенная спичка.
Выпала роса,
новая водичка.
Старая вода
в ночи утонула.
Старая беда
до утра уснула.
Липовка, 3 августа 2006
Когда ты ждёшь гостей,
А гости всё не едут,
Выходишь на дорогу
В медлительный закат.
С небесных областей
Упавшие две тучи,
В пустующей воде
плывущие назад.
Бредущие столбы.
Играющая рыба.
Травы крутые лбы.
Кустов большие глыбы.
И ветер у вершин
Береговых осин
Всё кружится на месте,
Всё что-то говорит.
Уже сокрылось солнце,
Уже сомкнулись тучи.
В небесное оконце
Уже глядит Луна.
Наверно, будет лучше
Домой скорей вернуться
И лечь в кровать, стоящую,
У самого окна.
Липовка, 8 августа 2006
У Чёрного Озера,
У серебряного зеркала,
Хорошо печалиться
И глядеть на небо.
Ждать, когда устанет
Гром греметь вдали.
Станут капли падать
На круги свои.
И, раскрыв ладони
Водяной травы,
Из воды поднимутся
Жёлтые цветы.
Хорошо печалиться,
Пальцами с лица
Утирая капли
Чистого дождя.
Хорошо печалиться,
Затаив движение.
Струйкой время тянется
Сквозь ушко мгновения.
Липовка, 5-6 августа 2006
Лето кончилось - крапива изрослась,
Жёлудь падает, смешно стуча по листьям.
Лень-тоска повсюду разлилась,
И её пронзительного смысла
Сердце чует тягостную власть.
В небо брошенная облачная шаль
Прячет в складках солнечную муть.
Прошлого не будет больше жаль,
Нужно только правильно проснуться,
Там, во сне, похоронив печаль.
И тогда, когда польют дожди,
Леденя слепящей белизной,
Сил достанет до конца пройти
Путь, тебе назначенный судьбой,
С сердцем, не взорвавшимся в груди.
26 августа 2006
Это четверостишие я написал в рецензии на стихотворение Маргариты Сомелер "Сижу одна":
http://www.litkonkurs.ru/index.php?dr=45&tid=77918&pid=45
Маргарита ответила, что было бы неплохо, если бы это четверостишие прочитали "все люди".
Ну, насчёт всех не знаю, но вот решил поместить его отдельно.
В свою очередь, спасибо Маргарите за "наводку" и было бы хорошо, если бы "все люди" прочитали и её стихотворение.
Как долго льёт зелёный звёздный свет,
Когда звезды угасшей больше нет?
И прав ли астроном, что говорит:
"Кто дальше всех, тот дольше всех горит"?
10 сентября 2006
Запах осени горьковат.
Солнце слабое - сорок ватт.
И усеяна желудями
Под беременными дубами
Земля, трава и листва.
И "Мёртвая голова",
Засохшая на иголке,
В каком-то старом гербарии
Где-то на дальней полке.
17 сентября 2006
Картина 8-го императора династии Сун Чжао Цзи (1082-1135) называется "Журавли"
(http://zhurnal.lib.ru/b/burdonow_i_b/or993.shtml)
Старый клён похож на крышу
Императорского дома,
И взлетающую выше
Стаю диких и красивых.
А мы бродим по колено
В отсыревшей позолоте,
Из фарфоровых осенних
Пьём тяжёлое вино.
В небе, разом потемневшем,
Тело белой и холодной.
Будто целый год не евши,
Ветер рыскает голодный.
Неприкаянно-крылата,
Что украла нашу душу.
Тает бледная над сушей,
И над морем, и над небом.
13 октября 2006
На сайте www.litsiovet.ru есть страничка "Японский сонет" (http://litsovet.ru/index.php/author.page?author_id=5216) и журнал "Японский сонет" (http://litsovet.ru/index.php/litob.journal?journal_id=93) (см. также http://www.otogiboko.narod.ru/).Там японским сонетом называют стихотворение из 10 строк: два хокку и ещё четыре строки по формуле 5757.Итого: 575+575+5757.Я вот тоже решил попробовать в этой форме.Но у меня сразу получился сдвоенный японский сонет.
Там дуб гремящий В доспехах ржавых
Над тёмною водою Что в зеркале он видит?
Листву хоронит Печальный рыцарь.
Она из меди - Не из золота,
Когда растает время, Из ярости и боли
Зазеленеет Металл сражений.
В древесной плоти Зажили раны.
Остались только дупла. Но не зажила память.
И бьётся жёлудь Как бьётся сердце
О грудь земли осенней В тахикордичном ритме.
15 октября 2006
Под небом Италии
(итальянский сонет)
Где-то под небом Италии
Есть город, которого нет.
Ни улиц, ни стен, и так далее:
Один только воздух и свет.
Великие здесь не бывали:
Ни шпага, ни меч, ни стилет,
Художники не рисовали,
И Данте не трогал сонет.
Я мог бы здесь жить на природе:
Рассвет италийский встречать,
Фонтан провести в огороде,
Забор крепостной починять.
И хоть не великий я вроде,
Но тоже мог кем-нибудь стать.
16 октября 2006
Зачем ты, мальчик, на дерево лезешь?
Зачем ты, мальчик, на дерево лезешь?
Упадёшь и сломаешь шею.
Ты далёкими странами грезишь?
Или в духа древесного веришь?
Сколько в воздухе кружится листьев!
Им недолго осталось кружиться.
Ты считать научился числа,
И не можешь остановиться.
Вот и капли по листьям скачут,
По ветвям, по морщинам и складкам.
Ты не знал, что деревья плачут?
Просто слёзы деревьев сладки.
Небо скрылось за серой тучей.
Ты спустился на ручки к маме.
Знаешь, мальчик, а было бы лучше,
Если б здесь ты остался с нами.
Завтра мы перелётною стаей
Далеко-далеко улетаем...
22 октября 2006
2007
ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОЕ ВИНО
Я тот, кто в небо строит путь,
Но в землю падает, крича,
Стоит у двери без ключа,
И получает пулю в грудь,
Кто просит Бога всё вернуть,
Что сотворил Он сгоряча,
И тайны разломав печать,
В несотворённом ищет суть.
Но Богу, видно, всё равно:
Что жизнь и смерть? Что ты и я?
И кто душе моей судья,
Когда вольётся, выбив дно,
Свободы и небытия
Трансцендентальное вино.
17 марта 2007
Когда по-вашему расцвет небытия?
Нет, не тогда, когда природы увяданье,
И не когда всей жизни угасанье
Холодной ослепительной зимой.
То только сон, он кончится весной,
Когда задышат листья на ветру.
Приходит смерть обычно поутру
С внезапностью проклюнувшихся почек.
И мир сожмётся в маленькую точку
Сверхновую на синеве небес.
А в новой пустоте сейчас и здесь
Проснётся кто-то вдруг вместо тебя.
31 марта 2007
И, помянув отнюдь не всуе
Платона, Канта и других,
Сказал он истину простую,
Что нет, увы, миров иных,
Что лучше, чем земная твердь,
Годились, чтобы умереть.
31 марта 2007
Это стихотворение состоит из двух японских сонетов.
Каждый сонет построен по формуле 5-7-5 7-5-7 5-7-7.
(Подробнее:
Эти сонеты можно соединять разными способами.
Можно сначала один сонет, потом другой.
Можно по катренам: один катрен из одного сонета, следующий - из другого.
Можно по строчкам: строка из одного сонет, строка - из другого.
При это каждый сонет можно читать как сверху вниз, так и снизу вверх.
Кроме того, можно выбирать какой сонет 1-ый, а какой - 2-ой.
Ниже приведён один вариант:
слева - 1-ый сонет с чтением сверху вниз,
справа - 2-ой сонет с чтением снизу вверх.
Соединение идёт по строкам.
Что наши мысли? Под сакурой цветущей
Не более, чем мусор У края океана
Что кружит ветер Под седой скалой
Когда утихнет буря Все голоса умолкнут
Все блики света Тая медленно
Рассеются по небу В цветном калейдоскопе
Лишь голос сердца Чуть слышный шёпот
Ты в пустоте услышишь На пороге вечности
Когда проснутся чувства Что наши чувства?
апрель 2007
Падают в чаши
Лепестки хризантемы...
Все же закуска!
Как мягка трава
В придорожной канаве!
Трезвый не знает...
Стихи за вином...
Ну, а ты что, прозаик?
Водка да водка...
28 апреля 2007
Это стихотворение состоит из двух японских сонетов (в 10 строк).
Каждый сонет построен по формуле 5-7-5 5-7-5 7-5-7-5.
Один сонет левый, другой - правый.
Соединение идёт по строкам.
Это стихотворение написано совместно с Татьяной Кудиновой (http://www.stihi.ru/author.html?nikaris
Мы обменивались строками: каждый послал по первой строке сонета (Таня - левого, я - правого). Далее каждый, получив письмо со строкой, отвечал письмом со следующей строкой.
Последняя строка левого сонета моя, а последняя строка правого сонета принадлежит Тане.
Знаки восхода Бледною тушью
Кто рисует на небе? Нитей переплетенье
Ветер не вспомнит... Я нарисую
Маленький мальчик Старым игрушкам
Дарит счастье забвенья Место на дне сундука
Ржавой кукушке Ключ потерялся...
Белым песком сквозь пальцы Что же уходит в вечность
Детство уходит Тень оставляя
В долгом узоре нитей Плачет о чём паучок?
Нет колыбельки Нет паутинки
Это стихотворение состоит из двух японских сонетов.
Каждый сонет построен по формуле 5-7-5 7-5-7 5-7-7.
Один сонет левый, другой - правый.
(Подробнее:
Соединение сонетов идёт по строкам.
Идёт по земле В пути и в пути
Длинноногое солнце По сути, бродяга-бомж
С макушкой в небе С росой на ступнях
И прячется тень В его котомке
Улыбаются тучи К бумаге прижалась кисть
Смеются люди Они ждут чудес
Но что ему краски дня Встречного ветра песни
Луну-подружку Он сердцем слышит
Он ищет в ночи И пишет стихи
Но ночь от него бежит Где чудо дневной Луны
апрель 2007
Поэзия - прекрасная как смерть,
Ужасная как полная Луна.
То волком рыщет в поисках,
То плачет на ветру.
Она подобна вьющейся верёвке,
Свисающей с дубовой высоты.
И свисту старого металла,
Целующего старые узлы.
Где скачет конь, вбивая эти звуки
В упрямый череп каменной земли?
Где падает в потоке полусвета
И полутьмы небесное крыло?
Разложены на белых простынях
Сверкающие никелем устройства.
Палач натянет красный капюшон,
Хирург поднимет белую повязку.
Идущего последнею тропой
Босые ноги холодит роса.
В конце пути в тени и тишине
Следить скольжение плывущих лепестков.
Над вечностью смеясь и потешаясь,
Слова плывут, неверные как дым,
Что вьётся над костром пустынным,
Где булькает отшельника похлёбка.
Струится нежный шёлк зари и девы
Над грубой твердью серого гранита.
Не перейти за грань бумажной ширмы,
Не остудить разгорячённый меч.
Скажи, рыбак, ты всё ещё плывёшь
Над тихою водою в тростниках?
И белого тумана сладкий яд
Вдыхаешь...
Поэзия - безумная девица.
Поэзия - безумная старуха.
Прекрасней термоядерного взрыва,
Ужасней одинокого цветка.
май 2007
Что ждёшь, Саагун?
Кто здесь, у окна? --- Кто смотрит в снежную мглу?
Здесь только я, Саагун, --- Здесь я, Саагун,
И летящий снег. --- И больше нет никого.
Кто ты, Саагун? --- Что значит имя твоё?
Смотрящий в снежную мглу --- Здесь я, Саагун,
В ожидании. --- И больше нет никого.
Что ждёшь, Саагун? --- Что видишь ты в снежной мгле?
Того, кто придёт из мглы. --- Я вижу тебя.
Но там только снег! --- И больше нет никого.
Да, там только снег и ты. --- Здесь я, Саагун.
Этот сдвоенный 10-строчный японский сонет построен по формуле:
5+7, 7+5, 5+7 – 5+7, 7+5, 5+7 – 5+7, 7+5, 5+7, 7+5
май 2007
Что мне Балканы? Что я Балканам?
Что я забыл в пустыне гор?
Там скал седые обезьяны
Старославянский разговор
Ведут без слова и без жеста,
Общаясь с Вечностью самой.
Там горы обрели покой.
Лишь человек не знает места:
Бежит-шумит людской поток
И пенится у края моря.
Что там на ухо шепчет Бог?
Являет что в небесном взоре?
Стремится в небо монастырь
И льнёт к груди горы высокой.
Монах из кельи одинокой
Цветущий край или пустырь -
Что видит он? Ответа нет.
Смешала всё веков трясина.
Стремится в небо минарет.
И плачет голос муэдзина.
О чём он плачет? Мне ли знать!
Я здесь турист: дышу, купаюсь,
Не плачу, не зову, не каюсь...
Но что-то не даёт мне спать.
Быть может, в море много соли?
Ракия слишком хороша?
Или полна чужою болью
Дурная русская душа?
Здесь слишком жарко обезьянам.
А у меня мороз по коже.
Мы с обезьянами похожи:
Что мы Балканам? Что нам Балканы?
октябрь 2007
А У НАС В ДЕРЕВНЕ
четыре липовских песни
А у нас в деревне
Есть одна дорога,
А по той дороге
Человек идет.
И еще в деревне
Неба очень много,
А по небу долгий
Облаков разбег.
Там за поворотом
На лугах широких
Теряется дорога
Пропадает человек.
И в высоком небе
В облаках летящих
Ничего не видно,
Только белый свет.
А у нас в деревне
Есть одна дорога,
Над которой небо
Больше и светлей.
Но она забыта
На лугах широких,
Там она потеряна,
Не ходи по ней.
А у нас в деревне
Есть одна водица,
Что кружится чистым
Серебряным ключом.
А еще в деревне
Была одна девица,
Чьи глаза светились
Голубым лучом.
И на той девице
Все хотел жениться,
А потом раздумал
Парень молодой.
И с обидой горькой
Не смогла смириться
И пошла девица
К черному ручью.
Видимо решила
С горя утопиться
И сложила платье
На топком берегу.
Что там было дальше
Люди не припомнят,
Но обходят речку
Дальней стороной.
Лишь старик угрюмый
Ходит по тропинке
И сидит над речкой,
Глядя как кружится
Черная водица,
Серебряное облако
И лучик голубой.
А у нас в деревне
Есть один домишко,
А в домишке этом
Кое-кто живет.
Я, когда гуляю
Мимо по дороге,
То гляжу в окошко,
Что горит в ночи.
Там, за занавеской
Ничего не видно,
Только край печурки
И белый потолок.
Над дорогой белой
В небе темно-синем
Густо выпадает
Звездная роса.
А над самой крышей
Сырной головою
Шар Луны всплывает,
Оранжев и округл.
Постучать бы в двери
С желтым окоемом,
Ждать, когда откинут
Внутренний крючок.
Да боюсь, что выйдет
Древняя старуха,
"Заходи, голубчик", -
Всхлипнет ртом пустым.
Лучше двигать дальше
По дороге белой,
Под Луной, взлетевшей
К самым небесам,
Глубоко вдыхая
Всю ночную темень,
И напиться допьяну
Звездною росой.
Что слышу я,
Когда ничто не слышно?
Молчание сосны,
Березы тихий бред,
И крик осин
Над темною водой.
Что вижу я,
Когда ничто не видно?
В стоглазой темени
Потухшую Луну
И тело белое
Дороги луговой.
Что помню я,
Когда ничто не было?
Движение руки,
Касание плеча,
И медленно, туманно, безнадежно
Падение одежды на траву.
Что знаю я,
Когда ничто не верно?
Над этой ли землей,
На этих ли ветрах,
Под этим ли чужим
И синим небом?
Что я живу,
А больше ничего.
август 2007
Отчего белеют травы?
Отчего белеют травы?
Отчего вода темнеет?
И куда бегут так быстро
Крошечные человечки,
Что несут над головами
Листья кл;на, листья дуба?
Лишь когда утихнет ветер,
Успокоятся как-будто...
Только вздрогнет лист кленовый,
Покачн;тся лист дубовый,
И ещ; чернее станет
Почерневшая вода.
Отчего белеют травы?
Отчего звенят подошвы?
Где наш;л колючки ветер?
– Не рассказывай мне сказки...
Это просто скоро осень
Познакомится с зимою. –
Ну, конечно, дорогая,
Ты права: всего лишь осень.
Ты устала, дорогая,
Я возьму твой лист кленовый.
Нам осталось жить недолго,
Донесу уж как-нибудь...
31 октября 2007
Я теперь не пишу о смерти,
Я теперь не пишу о любви.
Я пишу о дожде за дверью,
Я пишу о Луне в окне.
Смерть в моем поселилась доме:
Пьет мое пиво
И смотрит мой телевизор.
А любовь за моей спиной
Положида мне руки на плечи,
Что-то шепчет мне тихо в ухо.
Я бы вышел за дверь,
Но там дождь, дождь..
Я бы выбил окно,
Но там ночь, ночь...
ноябрь 2007
Измерения Вселенной
Как видятся года и десятилетия,
японский садик жизни и рождения,
и смерти каменистая пустыня,
и времени ползущая змея
из пятого глухого измерения?
Среди травы, камней и старой пыли
прокладывают кабели Вселенной,
чтоб подключить к обзорному экрану,
где бесконечно долгий сериал
уныло смотрит мутными глазами
небритый и обкуренный божок.
А в пустоте шестого измерения,
свободной от бессмысленных вещей,
их сверху беспристрастно созерцает
влиятельная важная персона,
склонившаяся в долгом размышлении
над пятимерной шахматной доской.
Седьмое измерение очень мило:
в садах цветущих тихие дорожки,
гуляющие бледные создания,
высоки белокаменные стены,
и золотом сверкают купола.
В просторной трапезной
божественно и чинно
вкушают хлеб и пьют вино из кубка,
с любовью наблюдая, как играет
прелестное невинное дитя
забавной шестимерною игрушкой,
и тычет пальчиком в отверстия её.
Восьмое измерение пропустим:
здесь был пожарно недавно,
всё дотла сгорело.
В девятом измерении тоже пусто:
сейчас здесь ночь,
и слышен только храп
и чьё-то шумное тревожное сопение,
чему причиной стало сновидение,
кошмарное такое сновидение
в убогом восьмимерном исполнении
подобно тени на стене.
В десятом измерении только двое,
что пьют девятимерную текилу,
и спорят бесконечно и уныло,
пытаясь объяснить, как надо было
Вселенную творить из ничего,
чтоб не случилось всяких безобразий,
и вообще, чтоб было хорошо.
В одиннадцатом мрачном измерении
все померли - лежат в своих гробах.
Лишь ветер стелется по пслокому граниту,
цепляя чёрточки и завиточки
в десятимерных нарисованных крестах.
И больше ничего.
В двенадцатом весёлом измерении
уже двенадцать вечностей подряд
бушует сумасшедшая попойка,
все под столом довольные лежат
в одиннадцатимерном просветлении,
а может, затемнении, как сказать.
В тринадцатом: а, впрочем, всё уж ясно:
всё это мы могли бы испытать
в японском садике - пускай в миниатюре.
А всё-таки, ну что там - за пределом?
Там только пыль, такая красноватая,
что отшелушивается от змеиной кожи,
давно отброшенной,
и бесконечно долго оседает
в двумерной плоскости пустыни каменистой,
не знающей годов и десятилетий.
осень 2007