1.
Стая волков на поляне лесной доедает убитую тушу.
Весу добавила я; мне упал тяжкий камень сегодня на душу.
Звери в лесу по закону живут: прежде всех преклоняются старшим,
только обидеть кого-то у них – недозволено, даже и младших.
Как-то двуногий пришёл со стрельбой, подчинив, как он думал, хвостатых
Стал над лесами хозяином стад и племён, и скотин всех рогатых».
Дом и машины себе изобрёл, научился рассказывать притчи,
Только звериный не мог знать язык, и не знал он язык даже птичий.
Он – богатырь и в прогрессе своём всё, что встретит –
растопчет в дороге,
Он не почувствует боли других – ведь в ботинки запрятаны ноги.
Даже когда на пути кто-нибудь послабее, чем он – что за нравы –
Горе тому, кто стоит поперёк: ЧЕЛОВЕК ЧЕЛОВЕКА ЗАДАВИТ.
Мы – не такие, как звери в лесу: нас учили культуре немало:
К звёздам летает большой человек, так не может зверюга отсталый.
Если ружьё у меня на плече, это значит: я – всех их сильнее:
«Дайте дорогу, а ну, берегись! На колени же и поскорее!»
2.
Волком воспитан младенец людской, на ребёнка смотрел тот с любовью.
Крошка любил класть головку свою на «отца», словно на изголовье.
Вырос мальчишка, родным волка звал, и кусался и выл он по-волчьи,
Выговорить человечьи слова и не думал ни днём, и ни ночью.
Им бы остаться навечно вдвоём, ведь семьёй были мальчик и серый...
Злое внезапно явилось ружьё: зверь-отец был убит браконьером.
Долго сидел сын и выл на луну, не желая покою предаться.
Лишь только голод его выгнал прочь, вот какая вам сказочка, братцы..
Юноша шёл много дней и недель, по дороге из милого края,
Встречные звери, завидев его, отходили, пути уступая.
Горы он видел и видел поля, обошёл стороною деревню.
Пара следов проросла на снегу под светилом, всё видящим, древним.
Горько вздыхала по нём лишь земля: «Ох, сердешный, такой одинокий,
времени столько – в движеньи всегда, и печалью объят он глубокой...»
Юноша был одиночеству рад: «Пусть я вечно один так и буду...»
Только найдёшь ли местА на земле, где б кого-то не видели люди?
«Встреча какая, ну, гол-человек... ты скитался, как видно, прилежно?
Тело своё обмотай чем-нибудь, раз остался зимой без одежды.
Вместе пойдём, и ружьё не забудь, здесь волков нынче - целая стая...»
Путник застыл, шелохнуться боясь, нападать, или смыться – не зная.
Жил человек молодой лишь в лесу, не боясь даже страшного зверя,
Здесь же – и света полно и машин, кто же скажет, во что надо верить?...
Поняли, что не такой он, как все, говорить не умеет и слова.
Чтоб не кусался и не нападал, тяжёлейшие нёс он оковы.
Имя ему дали «Уайлд» потому, что явился он из лесу диким,
И для порядка, в главу жития записали приметы... улики...
Многие дни все учили его, и наш юноша стал человеком:
Новенький паспорт сие подтверждал, и графЫ в городской картотеке.
Ночью, однажды, идя из кино, увидал незнакомые лица,
В дрожи, у них вырываясь из рук, от испуга визжала девица.
Юноша вспомнил уроки людей, бросил всё и помчался к несчастной,
В окнах соседнего дома глаза наблюдали за видом ужасным.
Но, как сирены добрались туда, незнакомка уже убежала,
Парню легавые руки связав, увезли и не знали печали...
Суд.. Нет свидетелей... ТОлпы людей, что пришли поглазеть на убийцу...
Также священик – на истинный путь согрешившего ведший, молиться...
В камере Уайлд попытался понять, как и что же на деле случилось:
Он защищал. Так же делал в лесу,
эти люди берут самок силой!..
Это - неверно, не место ему средь животных жестокой породы,
Цепи – долой, лёгкий прутьев рывок, опьяняющий воздух свободы!
3.
Где-то, в лесу, между диких волков, доедавших убитую тушу,
Странные звери мелькали вокруг, приводя во смятение душу:
Волки без шерсти, двуногий с хвостом – горделиво водили ушами:
«Мы – средь волков, мы ушли от людей, и свобода, и радости – с нами!»