Так странно, чтобы в морг скрипели двери,
Он, как всегда, негусто заселен,
Ведь нет войны,
Случайные потери.
Но путь закончен.
Предопределен.
Печально ложе – стол без изголовья,
И руки не уложены крестом.
И бирки с ног, измазанные кровью,
Висят, как украшенья в Рождество.
Не стыдно здесь лежать совсем раздетым,
Бессилен самый яростный запрет.
И ярко лампы загнивают светом,
Как будто здесь кому-то нужен свет.
Столы, тела…
Как страшный белый город,
Не знаешь, где последняя межа.
По улицам гуляет только сторож,
Философ, как все в мире сторожа.
Не смотрит здесь всевидящее око;
Собрание собратьев, даже клуб.
И каждый есть печально-одиноким,
Лежит, не разжимая мертвых губ.