В густую ночь вгрызается свеча
И рукопись залита парафином,
Она как будто в лапах палача,
Беспомощна и без вины повинна.
Ах, кто решится, грубою рукой,
Казнить её, без страха и сомнений.
Играют туш, а гляжу с тоской
На это поэтическое тленье.
Захлёбываясь брызгами пера,
Она в себя впитала привкус горький,
Слова, как подзаборная шпана,
Пургой в лицо ей бросят горсть махорки.