Задышали басы на потрёпанном тульском баяне,
Взгляд недвижных очей музыканта безжизненно чист –
На хромой табуретке в спешащем людском океане
Летним утром поёт в переходе слепой баянист.
Врёт заливистый голос, взвиваясь в напеве высоком,
Не мешает нисколько людская ему толчея,
Но упорен и трезв, самоучка с невидящим оком
Всё поёт про калину, что в поле цветёт у ручья.
Он блажен, самозванец, в толпе восседая на троне,
Не толкнёт, не заденет слепого никто в тесноте,
Откупится рублем, но и он – не заденет, не тронет
Тел и душ, пробегающих мимо него в суете.
День за днём я ходил, становилось мне все интересней,
Видно, он позабыл от усердья последний куплет.
Так и время прошло – я конца не услышал той песни,
Где любовь всё сильней, где она не кончается, нет!
Год за годом минули, уплыло то давнее лето,
И осталось так мало в душе, хоть "текло по усам".
Заиграй, баянист, может, вместе мы вспомним про это –
Что там после любви, может, вдруг догадаюсь я сам.