На краю помрачённого мира,
Молодое дразня вороньё,
Мне хвалить бы, - на трубах и лирах, -
Изначальное Имя Твоё.
Над горелой и голой равниной,
На недолгой своей высоте,
Возглашать - о глухой и ревнивой
Нестерпимой Твоей правоте.
Чтобы снова, разодранный в клочья,
Непрощённою кровью томим,
Страшный край, именуемый отчим,
Стал последним оплотом Твоим,
Чтобы выжив, - блажным и недужным, -
Жаркой веры скудельный сосуд
Хриплым голосом, злым и натужным,
Возвещал Твою правду и суд
И, взыскующий нового неба,
На усохшую землю ступил
Соискатель насущного хлеба,
Созерцатель усопших светил,
Собиратель - прозрений заветных
В ветхом мире, спешащем на слом,
Став одним из достойных и светлых
За Твоим небогатым столом.
Но в упрямстве непреодолимом,
У безглазой беды на краю,
На развалинах Третьего Рима
Я напрасные песни пою.
Через вой человечий и волчий,
В трёх шагах - не расслышать меня -
Несподобленным видеть воочью
Чертежи нерождённого дня.
Сотворённый из боли и света,
Слабый прах - расточи и развей,
Чтобы подлою кличкой поэта
Не поганил - планиды своей,
Но, в пронзающем свете с Фавора,
Вечный циркуль зажав в кулаке,
Золотые стихи Пифагора
Прошептал - на родном языке.