Не замечая зимних лиц...
Едва касаясь стылой мостовой,
Она бежит в обещанное лето.
Она поет пронзительнее птиц...
Не составляя прожитого сметы
На гербовой и жалобной простой,
Она звенит шопеновскими льдинками...
Ее вальсирующий легкий след
Через минуту заметет, завеет.
Мы все-таки остались половинками...
Но и отнять руки никто не смеет.
Ее не греет мой потертый плед,
И все мои полночные причастья -...
Не крылья, не безумие, не стон,
И неуместны потому, и неуклюжи.
Но мне все так же слишком - счастья,
Хотя по-прежнему уютно - в стуже,
В катренах хриплых разгулявшихся ворон.
И я бегу на зов рассветных колесниц,
На тусклый отблеск хрупкой стали крыльев.
Мои истории уже не сединой, а пылью:
Она поет пронзительнее птиц.