1
Город хлещет
в сердце струями бездн.
Фары блещут
на аллеях небес.
Небо прежде
было ясным и твёрдым.
Но сегодня надежды
смешались со снегом
и в глуби его сонной
обрастают ветвями
и меняют одежды.
Ветер свищет
в прокопченных трубах.
Шансы ищет,
чтоб проделать излюбленный трюк.
Он хотел бы обратно
в замёрзшие губы
задуть моих слов к тебе
долгий поток.
И вот снова
в тугие небесные сети
я лунной форелью иду.
Продираюсь сквозь дебри
из заржавленных вывесок,
старых скамеек
и картинок из книг.
В одиноком бреду
я расслышал здесь крик
тех, кто звоном зелёных бутылок
встречать его будни
привык.
2
Но опять над землей
поздней осени снег
мечет блёстки на саван
актрисе-весне.
Угольками в зрачках
отражается свет,
и на тёмных очках
кто-то пишет мне «нет».
Мне бы верить, что так
просто и невзначай
на ничейной судьбы
перебитом табло
вдруг зажжётся тот луч,
что и утренний чай
обратит в эликсир,
как вода и стекло
в буйство красок безумных
обращают простой
белый солнечный свет.
Ты хотела отдать всё
тому, кто тепло
твоих ласковых грёз
не уронит в залив,
невским ветром
в предутренней влаге омыв.
Ты узнала из книг,
что наш век-скоморох
не несёт к тебе всадника
в алом шарфе.
Что и век моих форма,
и речей моих мох
предрекают нам жребий,
где хна и шалфей
будут действенней яда
откровенных цикут.
Запрягай же бумажных
цветных лошадей.
Для них свечи на рампе
мерцают уже,
и дети рассказов
рождественских ждут.
3
Разведи моих век
полуночную мглу,
корабли твои в гавани
тихой уснут,
когда будет не жаль
сквозь отпетые сны
детских губ чистоты,
тонких рук белизны.
Ты сойдёшь в мою пропасть
легко, как вода.
Только не говори,
что ошиблась тогда:
ты уже на истоптанный
нами гранит
намотала молитв моих
крепкую нить.
И, как отклик на них,
уже стелится вдаль
в ярких всполохах звёзд
невесомая шаль.
Ждёт венков наших,
трепетно тянется ввысь
в необузданном блеске
стальной обелиск.
4
В многолюдных мирах
тихий странник-изгой,
я всегда тебя звал
в эту даль надо мной.
В каждом взгляде,
что свет в моих снах зажигал,
я сквозь страх и туман
вечно видел тебя.
Этот воздух теперь
помутился от слов.
Тесно в небе
от ярких цветов и шаров.
Можно просто молчать
и кивком невпопад
отвечать на бесшумный
наших дней листопад.
5
Город снова решил
испытать мою прыть.
Мне не скрыть от него,
что хотелось бы скрыть.
Мне не спрятать
от глаз его жадных и рук
дикий мёд наших встреч,
конский щавель разлук.
Он хотел бы, чтоб я
разучился просить
то, что может не сбыться,
чтобы стал ворожить,
сеть расставив над мутной
зловонной рекой
вечных кровных своих облигаций.
И навар сторожить,
обретая покой
от успеха тех махинаций.
6
Но я знаю, что небо
разверстой дырой
в камуфляже из крыш
наблюдает за мной.
Но я знаю, что в просьбе
всегда будет риск,
как ответ, разглядеть в нём
стальной обелиск.
Но сегодня под ним
я стою не один.
В твоих снах за меня
из-под мартовских льдин
на байкальских ветрах
разнесутся мольбы.
И на этом то узком,
то лунном пути
роковые и лёгкие наши шаги
тонким золотом шрифта
надгробий и плит
будут вписаны
в тёплую память других.
2000 — 2010.