Он идеолог января,
Певец обыденных событий,
Служитель чая, словаря,
Вещей придуманных правитель.
С ним в узкой комнате живут
Зима и драные обои,
И старый красный абажур
И мышь (особенно зимою
Она особенно слышна).
И тьмой проглоченные годы
Стоят какого-то рожна,
Как снежный ком у небосвода.
И всё вихрятся за строкой
Рассветы пыльных захолустий,
Где кто-то говорил – постой!–
Осознавая, что отпустит…
Где уползали поезда,
Как змеи, с места поединка.
И слово за слово вязать
Он принимался по старинке,
Когда виднелись вдалеке
Последней зоркости пределы –
Перрон, туман и манекен
Любви, расплывчатый и белый.
И зажигалась не звезда,
А только скромная лампада.
И в неоткрытые места
Он ехал, ехал, будто падал
В хрустящий снег, в слепящий день,
В круговорот себя в природе.
И шла коса не на кремень,
А так легко, по маслу вроде.
И он, предатель, предавал
Бумаге сны, касанья, блики,
Туман, бессмертие, вокзал,
Мандраж, багаж свой невеликий...
Пока на кухне не запел
Блестящий чайник на конфорке.
И кукушонок в скорлупе
Не шевельнулся дальнозоркий.