Она никогда не жаловалась.
Хранила табак в портсигаре
С изумрудом вместо защелки.
Тяжелая юбка с воланами
Не развевалась вовсе.
Ее шкаф громоздкий и важный
Бразильского красного дерева,
Не знал ничего, помимо
Черного платья из бисера
И напуганного любовника,
Но только один раз.
Она не любила детей,
Вздыхала при виде нищих,
Но денег не отдавала
Ни им, ни церкви, ни в долг.
Она не любила роскошь,
Но иногда позволяла. Бывало,
Посыльные к ней несли
Chateau rouge et blanc et gаteaux,*
Какие редко сыщешь во Франции.
По-настоящему не влюблялась.
Романам предпочитала короткие
Увлечения и переписку. И лучше
Из заграницы. В поклонниках,
Говорят, ходил сам NN,
И в тайне жалел, что немолод.
В ее гостиной всегда
Было людно, и дамы
С завистливой злостью
Поглядывали на
Ее тонкие пальцы и неизменно
Безупречно прямую спину.
Болело в области сердца.
Врачи сказали: не больше
Чем год, а после как Б-г даст.
Она умерла внезапно.
В глубоком и мягком кресле
Ее обнаружил некто,
Кого называла сыном.
Но кто теперь скажет, так ли
Все было на самом деле?
Такой ли была я смиренной
В одной из прошедших жизней?
2/07/2006
*Красное и белое Шато и пирожные (фр.)