(в стиле морских английских песен)
Что-то солнышко нынче не греет.
В океане сгустился туман.
Кто ж там реет так гордо на рее?
Ба! Да это ж висит капитан!
Что же было вчера, что же было?
Что-то помню… А что – не пойму.
То ли судно стояло, то ль плыло,
и волна ударяла в корму?
Нас набрали в тавернах и в доках.
Нам наврали про гонки на приз.
Рекрутер был большой в пьянке дока,
Вбив меня в положение риз.
На пути к этим ризам на подпись
он подсунул бумажку с гербом…
Эх, прости и прощай, Джуди Хоспис,
и у дома мосточек горбом!
А потом загрузили нас в шлюпку
и свезли на военный фрегат.
Так оставил я Джуди-голубку
и родные мои берега.
Мы отчалили ночью, как воры,
пока спал пьяный наш экипаж.
То-то утром пойдут разговоры,
То-то хватятся семьи пропаж.
За кормою был док Ливерпуля,
разрывалась от горя душа.
И летел наш фрегат, будто пуля,
по Атлантике, волны круша.
А к утру наступило похмелье.
Мы, качаясь, травили за борт.
Где ж вчерашнее наше веселье?
Где гитары лихой перебор?
Для кого скрипка льёт нынче звуки,
и кому там волынка поёт?
Где вы, девичьи жаркие руки?
Где вы, сладкие губы, как мёд?!
Видно, крепко вчера сел на мель я…
Напоили, на флот замели.
Но проходит, уходит похмелье.
И посмотрим, кто там на мели!
А ещё государевы люди!
Негде ставить на души клейма!
Эх, прощай, моя милая Джуди!
Здравствуй, трюмная наша тюрьма!
Нас сковали друг с другом и с балкой,
наши спины кромсали бичом.
Мы, как падаль, валялись вповалку
пред жестоким своим палачом.
Ночь пришла. Затянули мы песни
О нелёгкой судьбе моряка.
Нам придётся, хоть лопни, хоть тресни,
срок мотать от звонка до звонка!
Так дремали мы, будто в дурмане,
в безысходной и ярой тоске.
Кто-то думал о старенькой маме,
кто – о выпивке да табаке.
Было где-то в ночи полвторого
или около двух, когда вдруг
с тяжким скрежетом люка сырого
нам явился то ль ангел, то ль дух.
Призрак в белой до пяток рубахе
плыл по лестнице в душный наш трюм.
До сих пор, вспоминая те страхи,
я крещусь и молитву творю.
Тихо призрак ко мне приближался.
Я от ужаса сжался в углу
и, дрожа, к переборке прижался,
зенки выпучив в трюмную мглу.
Я на грани был смерти от жути,
вдруг раздался грудной женский смех…
Дьявол! Это же - милая Джуди!
Это ж - Хоспис, чёрт взял бы нас всех!
- Как же здесь оказалась ты, Джуди?!
Сколь искала меня в кабаках?
Как теплы твои нежные руки!
Жаль, оковы крепки на руках.
И с улыбкой она отвечала:
- Мне привиделась средь бела дня
шлюпка, мчащаяся от причала,
жениха увозя от меня.
Я бежала средь ночи по докам
и на рейде фрегат твой нашла.
Солнца лик поднимался с востока,
когда к борту в челне подплыла.
Поднялась я по якорной цепи,
разодравши ладони все в кровь.
А на палубе ждал в чёрном кепи
капитан, изогнув свою бровь.
- О! Откуда ж такая девица?
Кто подарок мне сделал такой?
Что ж, в каюту пошли веселиться.
Эй! Тащи нам вина, вестовой!
Делать нечего. Я рассказала
со слезами про мрачный притон,
где хозяйка меня избивала
и клиенты глумились притом.
Капитан в состоянии грогги
всё пытался меня обнимать.
Я ж, войдя в свою роль недотроги,
уложила его на кровать.
Привязав после буйной попойки
его ноги верёвкой к рукам,
возле столика и возле койки
я прошлась по его сундукам.
Заглянула в изогнутый столик
и нашла там из бронзы пенал.
Вот - ключи от оков, вот – пистоли,
вот – тесак, а вот – ключ в арсенал.
Так иди же в атаку, мой милый!
Поднимай на восстанье рабов!
Да придаст вам Господь боле силы,
да поболе даст пуль для врагов!
Вот и палуба. Мы – в арсенале.
Я сразил часового в дверях.
Мы носились, как черти в оскале,
сея панику, ужас и страх.
Я разил тесаком, как косою,
королевских морских забияк.
Из пистоля я жалил осою,
и гулял в челюстях мой кулак.
Стала палуба мокрой от крови,
души бились в снастях, как в сетях.
Бог свидетель, той бойни суровей
не видал под собою наш стяг!
Всё кончается… Мы победили,
потеряв многих верных друзей.
Мы свободу в бою проходили,
сбросив цепи в забортный музей.
А потом мы на юте ром пили.
Джуди рядом сидела со мной.
Наш фрегат, будто ром, глотал мили,
и вставала заря за кормой.
Хлопнул с парусом выстрел пистоля…
Джуди мигом обмякла в руках.
Моё сердце зашлось в дикой боли.
Как же так я свалял дурака!?
- Удалось капитану-иуде
всё же вырвать тебя у судьбы!
Да не спи же! Не спи, моя Джуди!
Кто же знал, что верёвки слабы?!
Ах, как я целовал беспрестанно
синеву её меркнущих глаз!
Наконец, привели капитана,
и накинули петлю тотчас.
Дав три залпа из наших орудий,
в парусине по грубой доске
вниз, в пучину спустили мы Джуди…
И весь день пили в страшной тоске.
Так хотелось мне, как моя Джуди,
в океане найти свой приют.
Не судите нас, добрые люди,
в нашем брошенном, дальнем краю.
Да и кто нас на свете осудит?
Мы от рабства к пиратству пришли.
В море с миром покоится Джуди,
а мосточек растаял вдали
При делёжке добычи я подпись
не проставлю, пока не спою:
- Эх, прости и прощай, Джуди Хоспис
на мосточке горбатом в раю!
Москва
июль 1999 г.